Бабочки в моем животе, или История моей девственности - Татьяна Николина

– Доброе утро! А… что ты делаешь? – интересуюсь я и пытаюсь прочесть в его взгляде ответ на вопрос «был ли между нами секс?».

Взгляд молчит. Рот говорит:

– Я расчесываю твои волосы.

– Расчесываешь волосы? А… зачем? – удивлена я. А вы бы не удивились, если бы проснулись от того, что вам расчесывают волосы?

– Ты же знаешь, я обожаю твои волосы, – расплывается он в умилительной улыбке и проводит гладкой прядкой по своим губам. – Я хочу жить в твоих волосах. Ты ведь сама сказала, что я фетишист.

– И давно ты этим занимаешься? – все так же удивлена я.

– Не знаю. Наверное, да. Но с тобой я не замечаю времени. Ты такая беззащитная, когда спишь. Как котенок.

Он улыбается, а я пытаюсь незаметно ощупать себя под одеялом. Этого и следовало ожидать, кроме стрингов, на мне ничего нет.

– Завтракать будешь? – интересуется Марат. И мои подозрения возрастают. Разве мужчина кормит женщину завтраком, если между ними ничего не было?

– Я сейчас принесу, – не дожидается он моего ответа и удаляется на кухню.

Я вскакиваю с кровати и лихорадочно пытаюсь отыскать на простынях следы дефлорации. Чисто. Вполне вероятно, конечно, что у меня это произошло бескровно. По крайней мере, даже если он и лишил меня девственности, то не знает об этом. И это не может не радовать. Другое дело, что я, возможно, навсегда утеряла из памяти свой первый раз. Хорошенькое дельце, дожить девственницей до двадцати лет, чтобы потом по пьяни лишиться невинности и даже не помнить об этом.

В дверях вырастает Марат в халате и с подносом в руках. В отличие от меня он выглядит свежим и бодрым. Ну, с одной стороны, это и понятно. Уж он-то помнит все события прошлой ночи.

Обжигаю губы горячим кофе. Вообще, я не кофеманка, предпочитаю чай, но сегодня уж очень надо как можно быстрее проснуться. Марат притащил мне бутерброды. Весьма кстати. Заботливые мужчины в наше время – такая редкость. Благодарю его взглядом, зубами вгрызаюсь в бутерброд.

– Курить будешь? – неожиданно спрашивает он.

Протестую, отрицательно качая головой. Ненавижу курить по утрам. А после вчерашнего я вообще сегодня не притронусь к табаку.

– А с каких пор у тебя курят?

– С тех пор, как здесь появилась ты.

– Но ведь у тебя, кажется, аллергия?

– Да, – вздохнул Марат, – но ради тебя даже моя аллергия согласна потерпеть.

Нет, стопудово что-то было! Голову даю на отсечение! Печально, конечно, что я ничего не помню.

Интересно, а как я ему в постели? Понравилась? А мне? Подлая память, вернись сейчас же!

Я поставила на столик чашку и опять забралась под одеяло. Марат улегся поперек кровати, подпер лицо руками и уставился на меня.

– Что-то не так? – встревожилась я и представила, как кошмарно я, наверное, сейчас выгляжу. Вообще по утрам я обычно смотрюсь неплохо, даже без косметики. Правда, похожа на ребенка. Но вчерашний бурный вечер, переросший в сумасшедшую ночь, не мог не оставить следов на моем лице.

– Просто смотрю на тебя.

– И что-то думаешь? – понадеялась я услышать от него ночные воспоминания. В конце концов, даже как-то обидно, что он не рассказывает, как ему было хорошо со мной. Неужели все так запущенно?

– Хотел бы я знать, что творится в твоей голове.

И при чем тут голова?

– В смысле? – потребовала подробностей я.

– Ты знаешь, Кэт, я обычно неплохо разбираюсь в женщинах.

– Вот как?

– Нет, правда. Мне достаточно провести с девушкой немного времени, чтобы понять, что она из себя представляет, чего хочет и чего от нее ждать.

– И меня, значит, ты тоже раскусил?

– А ты совсем другой случай. Я никак не могу понять, кто ты такая.

– А зачем тебе это нужно?

– Не знаю, – улыбнулся он, – просто я хочу тебя узнать.

– А не боишься, что, когда узнаешь, тебе станет неинтересно? – спросила я, удивленная таким разговором.

– Боюсь, Кэт. Но очень этого хочу.

Я тоже, может быть, многое хочу знать.

– Послушай, Марат, – не выдерживаю я, – этой ночью…

– Ничего не говори, – приложил он палец к моим губам.

– Почему? – не поняла я.

– Эта ночь была для меня особенной.

Значит, все-таки было. И вероятно, ему понравилось.

– Марат, послушай. Мне очень неудобно тебе в этом признаваться, – решилась я. – Но я кое-чего не помню из прошлой ночи.

Надо было видеть, как он моментально изменился в лице.

– У тебя провалы в памяти? – поплыла по его лицу мерзкая улыбочка.

– Что-то вроде этого.

– И что же ты не помнишь?

Мне было не по себе.

– В общем, я помню, как мы целовались…

– Правда? – засиял Марат. – И как же мы целовались?

– Только не издевайся сейчас надо мной, пожалуйста, – умоляла я.

– Ладно, – сдался он и поднял вверх руки. – А что было потом, помнишь?

– Потом ты порвал на мне рубашку. Очень мило с твоей стороны, кстати. И набросился на меня.

– Ты не очень-то сопротивлялась, насколько я помню.

– Не в этом дело. Потом мы ругались.

– А потом?

– Потом опять целовались, – запинаясь, мямлила я. Этот разговор мне был не по душе. Одно дело совершать вчера на пьяный глаз эти сумасшедшие поступки, а другое дело сейчас все это подробно описывать.

– И что ты чувствовала? – продолжал допрос Марат.

– Не важно.

– Важно.

– Хорошо. Мне было приятно.

– А дальше?

– А дальше-то я и не помню, – опустила я голову.

Он подтянулся ближе ко мне, схватил пальцами мой подбородок и поднял его вверх. Он заставил смотреть на него. В его глазах прыгали озорные солнечные зайчики, а губы растянулись в улыбке. Мне снова захотелось их поцеловать.

– И сейчас, – заговорил он, – ты, видимо, лежишь и гадаешь, был у нас с тобой секс или нет.

– Ну… в общем, да.

– И какой ответ ты бы хотела услышать?

– Я тебя умоляю, просто ответь: да или нет?

– Нет.

– Что «нет»? – не сразу сообразила я.

– Ничего не было, – спокойно произнес Марат.

– Как не было?

– Ты удивлена?

– Да.

– Почему?

– Я не верю тебе.

– Думаешь, я воспользовался твоей вчерашней беспомощностью?