Путь к спасению - Антон Сальников

– Я сам справлюсь! – неожиданно для самого себя я воспротивился любому нашему сотрудничеству и нагло наврал.

– Данил, но дорога довольно-таки дорогая, – ляшка уже должно быть покраснела от избиения.

– У меня есть сбережения, – в грудь колола досада, что с другом мы столько внимания отдает деньгам.

Нам двоим было тяжело, возможно, впервые за все время дружбы: Андрею наступать силами новых свежих аргументов, а мне держать оборону путем твердой бескомпромиссной позиции. Еще несколько минут прошло для перегруппировки мыслей и снова в бой.

– Все хорошо, но Ачиль, – я напрягся, поскольку засранец был очень близко, – он мне жаловался на тебя. Ты не даешь им покоя, Данил. Он не хочет тебя видеть, попросил не лезть в его дела, а ты постоянно досаждаешь. Понимаю, кроме него здесь у тебя никого нет, но все же …– меньше всего на свете я хотел, чтобы Андрей был прав.

Единственное, что меня тревожило, это то, что я не знал, за что мне предстоит бороться. Если за сердце той девушки с Вселенными вместо глаз, то я готов бросить вызов самому Богу. Я готов взобраться на Олимп изнемогая от боли, на которую только способен обычный смертный, и объявить войну каждому, кто осмелится встать на пути. Если в одной из сотен следующих жизней я буду рядом с ней, то в этой жизни я готов умереть.

– А почему ты не отвечал на звонки? – контрудар пришелся по лобовой броне.

– Извини, старик! Ты должно быть звонил мне? Я телефон потерял. К тому же отец в Москве совсем озверел, – натянутый смешок под заученный текст и бегающие глаза – плохая школа актерского мастерства, – столько задач нарезал, что я еле вырвался за тобой. Встречи, встречи, заседания, совещания, и каждый день что-то новое.

Не знаю, как называется тот щелчок, что раздался внутри грудной клетки, но я готов был отдать пол мира, лишь бы эти слова были правдой. Самое теплое чувство появляется в то время, когда ты кому-то нужен. Нужен настолько, что этот человек готов через половину земного шара проехать, пролететь, проплыть ради одного улыбчивого «Привет». К несчастью, мне подобного испытать не суждено.

– Хорошо, друг, – я посмотрел в его глаза и осознал, что этого человека я совсем не знаю, – дай время, я соберу вещи и поедем вместе домой.

Андрей улыбнулся и крепко меня обнял. Ему почему-то стало намного легче. Радовался он тому, что больше не надо тратить усилий на уговоры и избивать свою ногу в конвульсивных припадках. Мой названный друг отодвинулся, но правая рука лежала на моем плече. Он как будто собирался что-то сказать, что-то по-настоящему важное, возможно то, что могло бы рассеять тучи, возникшие между нами, и что могло бы спасти мою шкуру, но так и не решился. Андрей молча развернулся и направился к двери, а я с горечью прошедших лет, полных надежды и обмана, смотрел ему в спину. Тогда мне казалось, что я могу простить даже предательство, закрыть глаза на свою ничтожную гордость и жизнь в целом, я готов был умереть, отравившись сладостным ядом лжи. И если из нас двоих мужества Андрею не хватило, чтобы сказать то, что утонуло в молчаливой улыбке при кричащих глазах, то я впервые в жизни решил проявить героизм.

«Don’t worry

About a thing

Cause every little thing

Gonne be all right»

Слова, порождающие умиротворение и спокойствие, вызвали злость с одной стороны и разочарование с другой. Всю эту бурю эмоций в номер отеля привел лично я нажатием одной кнопки с зеленой трубкой. Сколько раз мы смеялись, что Андрей уже будучи большим начальником в крупной фирме на важном совещании будет краснеть из-за своей забывчивости по поводу возможности телефона стоять на беззвучном режиме и моего рвения дозвониться до друга. И все равно он упорно ставил Боба Марли на мой звонок на каждую новую модель iPhone.

– Убирайся навсегда! – я процедил сквозь зубы тягучие тяжелые слова, а Андрей лишь на миг остановился у двери, попытался повернуться, но тут же скрылся в коридоре.

Опять остался один. В очередной раз…

Обессиленный я рухнул на кровать, которая выразила свое негодование. Я совсем забыл, что драма разыгрывалась в присутствии Бояны. Она покинула свое убежище и присела рядом. Не так давно таким же образом мне приходилось успокаивать ее. Две глубокие печали на два раненных сердца, как же это непостижимо много на две одинокие души.

Ее объятия спасли меня в тот вечер, в одиночку я бы не смог этого перенести, я и без того слишком долго был один. Мое спасение было еще подкреплено верой, что я так же нужен Бояне, как и она мне. Именно горечь совместно перенесенная скрепляет плотнее, чем даже клятва у алтаря. Я потерял навсегда друга, но обрел приятное особое биение сердца. Этот особый ритм открывается тем, кто способен влюбиться до беспамятства. Кто может задохнуться на свежем воздухе, лишь потому что ветер не принес дыхание любимого. Кто может заживо сгореть от полыхавшей бури, что не укротить и не унять, но можно попытаться насладиться тем мимолетным моментом, когда сама Вселенная улыбается в ответ.

12

Вновь заявиться в квартиру Санторо – равнозначно что завалить всю спланированную операцию с самого начала. Мы были близки к цели, а потому следует действовать еще более аккуратно. В тот момент мы знали, что нам есть, что терять. У альпинистов случается такое проявление безумия, когда их пьянит близость вершины, а рациональный расчет собственных сил уходит далеко на задний план. Шансы взять штурмом высоту у нас все еще были высоки, а от спуска уже исходил смрад едва уловимый при порыве ветра. Его можно назвать мимолетным, но шлейф, тянувшийся за ним, вызывал панические атаки при одной лишь мысли о предстоящем безумии.

– Главное не сорваться, – нашептывал сам себе, потому что бездна, куда мне еще предстояло упасть, была бездонной, как сама преисподняя.

Оказывается, Бояна уже давно распорядилась устроить слежку за всеми привычками семьи Санторо, но от этого легче не становилось. Мы знали, что Ачиль не ходит на работу, если она вообще у него есть, а Карлота безмолвно дала согласие на заточение в квартире. Готовую еду и топливо для депрессии главы семейства им приносила нанятая пожилая кухарка, она же выносила мусорные пакеты со звоном стекла и на удивление надежно держала язык за зубами. Я хотел было передать через нее записку, но опытные шпионы объяснили, что прислуга