За бортом жизни - Стюарт Хоум
Шрифт:
Интервал:
Черты её лица прятала чёрная вуаль, были видны лишь тёмные мрачные глаза. Она была высокой и держалась по-королевски. Один из мужчин увлёк её подальше от группы в близлежащие заросли нецветущих хвойных деревьев — мистические растения, никогда не меняющие цвет тёмно-зелёных листьев и постоянно меняющие оттенки своей чёрно-серой, осыпающейся коры. Некоторое время я смотрела на очертания двух человеческих фигур, едва проглядывавших сквозь просветы в листве. Она стояла на коленях, он стонал. Минет — это дело доверия.
Повернувшись, я увидела стоящего рядом со мной мужчину, которого раньше не замечала. Когда он шёл ко мне, его ноги ступали по дёрну беззвучно. Его одежда была траурной и мало отличалась от одежды его приятелей, как по покрою, так и по цвету Тёмный костюм, белая рубашка, чёрный галстук. У него были черты лица хищной птицы. Орлиный клюв и глаза грифа. Его щёки были впалыми. Его руки — скрещены на груди. Его ширинка была расстёгнута, и из неё выглядывал вставший член.
В скелетоподобной фигуре этого клиента было что-то, что наталкивало на мысль о змеиной гибкости и силе. Когда его голодный пристальный взгляд встретился с моими изумлёнными глазами, я импульсивно отстранилась, повинуясь инстинкту самосохранения. Заметив моё отступление, мужчина склонил голову в знак покорного приветствия и показал двадцатку, которую он держал в правой руке. Я взяла деньги и, задрав юбку, легла на прямоугольную могильную плиту. Скелетоподобный мужчина приблизился, и я натянула ему на член презерватив. Через мгновение он был во мне, проливая своё семя в резинку.
Один из клиентов зашёл в паланкин, и шлюха в вуали закрыла за ним чёрную штору. Блудница оглянулась на меня и подняла свою вуаль. Лицо, на которое я смотрела, было строгим, но необыкновенно красивым. На нём не читалась ни молодость, ни старость, только красота, зрелая и царственная, как у мраморного изваяния Деметры. Женщина опустила свою вуаль и, пройдя в мою сторону несколько шагов, остановилась на некотором расстоянии от меня. Там, где она стояла, луна полностью освещала её худощавую фигуру, её лицо, решительное, весёлое и гордое, не смотря на впалые щёки и болезненный цвет лица.
Проститутка повернулась и пошла обратно к паланкину. Жестом подозвав одного из мужчин, она обняла его рукой. Вместе они взяли сундук и горючее из её транспортного средства. Дрова разложили там, где кладбище лучше всего освещалось лунным светом — часть их сложили для костра, остальное свалили в груду рядом, на всякий случай. И вот она встала, сложила руки под накидкой, её тёмный силуэт казался ещё темнее в лунном свете, обелившем землю, с которой она поднималась медленно и изящно.
Я молча смотрела на. то, как она тихо совершала свои странные приготовления. На земле она чертила широкий круг коротким прутом, на конце которого была губка, пропитанная воспламеняемой жидкостью, так что бледный, колыхающийся огонь следовал за маршрутом, начерченным прутом в руке проститутки, сжигая траву, по которой он пробегал, и замыкаясь в отчётливом кольце. В этот круг были помещены двенадцать маленьких ламп, жгущих ту же жидкость, из того же сосуда, и зажжённых тем же прутом. Свет, испускаемый этими лампами, был даже более ярким, чем тот, которым был так чётко начерчен круг.
Внутри окружности проститутка нарисовала несколько геометрических фигур. В них я узнала переплетенные треугольники, которые моя собственная рука в сомнамбулическом гипнозе выводила на полу в доме у сутенёра прошлой ночью. Все фигуры, как и круг, были очерчены пламенем, а у вершины каждого треугольника (всего их было четыре) поставили по лампе, такой же яркой, как и те, что стояли по кругу. Когда всё это было сделано, котёл на железной треноге поместили над дровами. А потом мужчина, который раньше ничего не делал и был незаметен, медленно приблизился, склонившись над костром, чтобы его зажечь.
Сухие дрова затрещали, и пламя всполохнуло, облизывая края котла языками огня. Я бросила в котёл разные подобранные мной мелочи, залила их сначала бесцветной, как вода, жидкостью из самого большого сосуда в сундуке, а потом спрыснула всё это капельками из маленьких хрустальных пузырьков. Преодолев первое ощущение благоговения, клиенты наблюдали за этой процедурой с любопытством, но и с тем пренебрежением, с которым смотрят на театральную инсценировку магических ритуалов. Однако они были более чем готовы расстаться с наличными, когда я предложила им секс.
Прошёл час. Хворост под котлом ярко горел в мрачной и душной атмосфере. Содержимое котла закипело, и его цвет, вначале серый и мутный, приобрёл бледно-розовый оттенок. Время от времени женщина в вуали подбрасывала хворост в огонь. После того, как она это делала, если она не ублажала клиента, она садилась возле костра и склоняла голову, пряча лицо под вуалью. Свечение ламп, стоявших по кругу и возле треугольников, теперь начало ослабевать. Я подлила в них горючей жидкости из сосуда.
Никакие странности не тревожили мой взор или слух за краем кольца — ничего слышимого, кроме далёких повторяющихся стонов совокупляющихся пар, и ещё дальше, в спящем городе — вой никогда не лаявших собак. Ничего видимого, кроме башенных кирпичей и посеребрённых лунным светом тропинок, опоясывающих восточную часть квадратной мили. Я занималась оральным и анальным сексом, а также ублажала рукой тех, кто не мог много заплатить. Обратимость секса и смерти наиболее очевидна, когда проститутки занимаются своим ремеслом на кладбище.
Второй час прошёл так же, как и первый. Я со своим клиентом выбрала себе место поближе к котлу, когда я почувствовала, что под моими ногами вибрирует земля, и когда я посмотрела наверх, мне показалось, что все здания рядом с кладбищем плывут, как морские волны, как будто в самом воздухе была ощутимая дрожь. Ни кольцо, ни лампы больше уже зажигать не пришлось. Возможно, теперь их свет тускнел медленнее, поскольку собиравшиеся облака закрыли их от лунных лучей. Вне круга воцарилась мёртвая тишина.
И в это время я отчётливо разглядела вдалеке огромный глаз. Он подплывал всё ближе и ближе, держась высоко от земли. Его взгляд меня сковал. Моя кровь застыла от блеска, исходившего из злого зрачка, и теперь, когда он приближался, становясь всё больше и больше, другие глаза стали появляться позади — в огромных количествах, как штыки армии захватчиков, замеченные вдалеке часовыми, обречёнными на смерть. Мой голос долго отказывался выразить мой благоговейный страх. Наконец, из моего горла вырвался пронзительный, громкий крик.
Мою подругу это отречение заставило подняться. Она сняла вуаль, и огонь вспыхнул, подобно тому, как вспыхнула розовым цветом юности великолепная красота её милого лица. Оно контрастировало с её облачённой в чёрную накидку фигурой. Сквозь пар, поднимавшийся от котла, её лицо выглядело как облако, пронизанное лучами вечерней звезды. Через минуту она обошла костёр и, склонившись над мужчиной, торжественно поцеловала его лоб. Видение стало таять.
Выражение лица проститутки, снявшей вуаль, стало свирепым, она расправила спину. Она вытянула руку из-под накидки, пронзив ею туманное видение, которое снова подплыло к котлу, — она вытянула руку к призрачному и издающему глухой звук пространству, таким жестом, как если бы в её руке было могущество верховной власти. А потом её голос пронзил воздух мелодией песни, не громкой, но слышной издалека. Песня была такой завораживающей, такой красивой и одновременно такой торжественной, что я сразу поняла, почему в старых легендах могущество заклинания связывалось с силой песнопения.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!