Почерк палача - Николай Леонов

В вождении, проверках, уходах много хитростей, и все их перечислять утомительно.

Сейчас он ехал по Кутузовскому проспекту, хотя нужно ему было в обратную сторону. Но через некоторое время ему следовало прибыть на конспиративную квартиру, и точно без «хвоста», поэтому он выехал пораньше, решил провериться.

Синяя «девятка» попалась на глаза довольно быстро, после первого же перестроения. В «Жигулях» находились два молодых парня, что тоже симптоматично. Когда Гуров вскоре развернулся в обратную сторону и вновь увидел знакомый «жигуль», сомнения отпали: ясно, его ведут. Не профессионалы, люди неопытные, судя по возрасту, простые исполнители, а умеют они только стрелять да подкладывать в машину взрывчатку. Кому-то он сильно мешает, а сегодня он работает лишь по одному делу. Пока неизвестен хозяин Полоза, сам же «гаражник» слишком мелок, да и не способен оценить опасность полковника из главка. Командует всем человек, знающий лично полковника Гурова. Напрашивается Александр Суворов. Но это вряд ли. Слишком осторожен, не станет ввязываться в криминал. А вот его старший опер, как утверждает Стас, человек способный, имеет обширные связи среди преступников. Таких молодых Вагин знать не может, значит, он поднял кого-то из стариков-ровесников, даже старше.

Но анализировать будем позже, сейчас следует уйти от мальчиков. Гуров прибегнул к самому простому и нахальному приему – завидев инспектора ГАИ, разгуливающего по резервной полосе, опер подъехал к инспектору, вышел, посмотрел парню в глаза и сказал:

– Полковник Гуров из главка угро. Приятель, мне необходимо уйти от «хвоста», разреши развернуться в обратную сторону. – Инспектор оказался человеком немолодым, понятливым и молча махнул жезлом.

Гуров развернулся и ушел в ближайший переулок. Между опером и преследователями лег город Москва.

И хотя Гуров приехал на конспиративную квартиру за тридцать минут до назначенного времени, Станислав уже протер пыль, накрыл на стол и кипятил воду.

– Чашку кофе, пожалуйста, – Гуров снял плащ, взглянул на часы и решил, что они со Стасом успеют перекинуться несколькими фразами.

– Поздравляю, дорогой друг, за мной выставили наружное наблюдение.

– Успех. Значит, мы молодцы, – ответил Станислав. – Откуда они тебя повели?

– Полагаю, от министерства.

– Кто такие? – спросил Крячко.

– Молодые исполнители. По моим прикидкам, включился твой бывший сослуживец Вагин. Он слыл хорошим агентуристом?

– Отличным. Он, как и ты, мог готовить человека несколько лет, на короткой связи всегда имел уйму помощников, – ответил Станислав.

– Ты, конечно, не можешь помнить, придется поднимать архивы. В те годы Вагин разрабатывал какого-нибудь серьезного киллера?

– Не помню, да и наверняка это происходило после моего перехода из района к тебе. Справка: слово «киллер» появилось позже.

– Не будь занудой, нужно искать убийцу, моего ровесника или скорее чуть старше, – Гуров вздохнул. – Мне это надоело.

– А чего тебе? – беспечно спросил Станислав. – Искать-то прикажешь мне.

– А стрелять его наняли в меня, – парировал Гуров.

Тренькнул дверной звонок, Станислав скривился и сказал:

– Антракт, как обычно, в самом интересном месте. Разреши мне начать разговор одному?

– Ты руководишь операцией, агент твой, а я, как ты выражаешься, лишь прохожий.

Звонок вновь тренькнул. Стас крикнул:

– Иду! – он схватил со стола чашку и пошел открывать.

Вика вошла свободным, легким шагом, мельком взглянула в висевшее в прихожей зеркало.

– Здравствуй, девочка, – поклонился опер.

– Вы старомодны, господин полковник. Сегодня у таких, как я, спрашивают: «Ну, что нового, лярва?»

– Таких очаровательных знакомых, как ты, ни у кого нет, – Станислав отодвинул стул. – Чай, кофе? На большее нашей ментовской зарплаты не хватает.

– Не ври, тебе на меня деньги выделяют.

– Да? А ты подписку о сотрудничестве давала? Пишешь донесения? Имеешь псевдоним? Тебя, дорогая, для нашей канцелярии не существует.

– Значит, я элементарно могу послать тебя? – Глаза у Вики стали еще больше.

– Теоретически. Практически ты бы совершила крайне опрометчивый поступок. – Станислав достал из буфета бутылку виски и рюмку.

– Я одна не пью. – Вика забросила ногу на ногу, обнажились стройные ноги.

– Твои проблемы, – Станислав научился у Гурова никогда первым вопроса агенту не задавать.

– Так этот мальчик, – начала Вика, отпив глоток из рюмки, – интересный… Я почти влюблена. – Неожиданно она спросила: – Илья убийца и его расстреляют?

– Почти на сто процентов я убежден, что он не убийца, – ответил Станислав. – Почему ты решила?

– Дай слово, что Илья не убийца и что его не расстреляют, – Вика схватила опера за руку.

– Я тебе дал девяносто девять процентов, – Стас забрал у женщины свою руку. – Если ты так влюблена и не хочешь с ним работать, изволь. Я получу разрешение у Гурова и освобожу тебя от данного задания.

– Считай, получил. – Гуров вошел из смежной комнаты. – Здравствуй, Вика.

Вика сверкнула великолепными зубами.

– Лев Иванович, здравствуйте! Для меня великая честь…

– Не кривляйся, становишься девкой, – Гуров знал, куда ударить. – У нас серьезная работа, не хочешь в ней участвовать, твоя воля. Хочу предупредить: мы занимаемся целой группой лиц; кто и что из них совершил, выяснится на следствии. У нас со Станиславом разные точки зрения. Господин полковник, – он кивнул на друга, – считает, что Илья Титов причастен к данной группе, а я полагаю, что он не имеет к ней отношения. Мы хотели бы до задержания выяснить расстановку людей. Мне твои эмоции не нравятся, и я тебя от работы отстраняю, так как перестаю доверять. Влюбленная женщина не сотрудник, а слюнявая баба.

– Я слюнявая баба! – Вика буквально вспыхнула.

– Все, Станислав. Вопрос решен, работу по версии прекращай. Я тебя предупреждал, ты, умный, не послушал. Вика твоя, а не моя. Ты должен знать ее возможности, выдержку, эмоциональность, – Гуров поднялся, прошелся по комнате. – Все карты открыты, темнить нечего. Я сказал, ты, Станислав, девушку отстранил, а она с парнем встретилась и намекнула, ее тут же и зарезали. И не какой-то сопливый Илья Титов, а любой из людей, которых мы знаем. И отвечу я! Не ты, который самый умный. А я, доверяющий мнению своего подчиненного и друга. И спать нам будет обоим хорошо и сладко. Всего доброго. Полковник, сегодня же рапорт на мое имя. А тебе, Вика, здоровья, и чтобы я тебя больше никогда не видел.

Гуров вышел из квартиры, захлопнул за собой дверь, прикурил и, рассуждая сам с собой, очень спокойно, рассудительно произнес:

– Мария утверждает, что я отвратительный актер. Согласен. Но сейчас я все сделал правильно. Я так разозлился, изображать не пришлось, лишь выговорился.