Я Алиса - Николетта Лавлинская

Всё так приторно. Заискивающие улыбочки старого перца. Прянички эти, гадкие, чаёк пахучий! Что не так? Почему под ложечкой противно посасывает. Чмок. Чмок. Куда я вообще попала? Газеты «Труд» и «Комсомольская правда», датированные тысяча девятьсот восемьдесят пятым годом, аккуратной стопочкой сложены на холодильнике. Всё бы ничего, да только свежие на вид и краской типографской пахнут. На столе недопитая бутылка лимонада «Колокольчик».

Странностей много, как и теорий. Провал в прошлое, временная петля, да всё что угодно. Только вот какой толк от этих догадок? Мне отгадки нужны. Как отсюда выбираться-то, где это чёртово ядро искать? У Сергея Петровича спросить? И что я ему скажу? «Дед, ядро от разлома есть? Нет? А если найду?» Так, что ли?

Так и сидела с задумчивым видом, пока гостеприимный хозяин не подал на стол. Блюдо пахло замечательно, от мясного духа у меня чуть слюна не потекла. Накинулась на еду, не дожидаясь особого приглашения. Дед что-то расспрашивал, я невпопад отвечала, а сама набивала пузо, как в последний раз. Даже попросила добавки и тут же получила с горкой. Старик не жадничал, а я не скромничала. Голод — не тётка, а очень даже злой дядька, особенно в моей ситуации, когда регенерация разбирает на атомы в поисках питательных веществ для устранения повреждений.

Всё хорошее рано или поздно заканчивается, подошёл к концу и такой своевременный ужин. Настроение было прекрасным, на душе покой, и я под этим делом почти прониклась симпатией к одинокому старику. Накормил, напоил, от баньки, пожалуй, откажусь, а то мало ли что. Откинувшись на спинку стула, прикрыла глаза, словно довольная сытая кошка.

— Ну как тебе мясцо? Понравилось?

Я благодарно кивнула старику.

— Вот и супруге моей нравилось, всегда меня нахваливала, хлебушком тарелочки подчищала да каждый пальчик облизывала. Я ведь полжизни у плиты простоял. В столовой при нашем колхозе трудился. Все посмеивались: мол, мужик, а как баба, с поварёшкой у печи. А я вот что тебе скажу, девонька… Лучше мужика мясо-то никто не приготовит! Мяско чувствовать надо и любить своё дело! Оно ведь как… когда душа к профессии лежит, так у тебя и в руках сила, и в голове порядок. Так-то!

— Да кто ж спорит, отец. А жена твоя где? Жива, надеюсь? — Кажись, глупость сморозила, вдруг померла бабка, а я сразу в лоб. Видела же, как трепетно он о ней отзывался. Вот же тупица рыжая!

— Жена-то, так, это… в подполе она, холодильник-то под завязку забит, вся не влезла. — Хозяин хитро подмигнул и продолжил.

А я уже не слушала. По всей видимости, только что очень близко познакомилась с супругой бывшего повара. Почему бывшего? Да потому, что жить ему осталось? Одна, две, три… Вжик!

— Да погоди ты, не брыкайся, у меня слишком мало опыта в подобном вопросе!

Вжик! Вжик!

— Вот теперь можно, продолжай, а нет, прошу прощения, одну минуточку, не люблю незаконченных дел.

Хрясь! Хрясь! Хрясь!

Переступив через отрубленную голову старика, я подошла к холодильнику. Немного помедлив, открыла дверцу и тут же со злостью захлопнула.

— Старый ушлёпок!

С полки, под морозилкой, на меня смотрело уставшее лицо пожилой женщины, будто она сама положила голову на блюдо, чтобы отдохнуть немного от мирской суеты. Глаза были открыты, а в них застыло… Удивление? Неверие? Да нет, это было доверие!

Надо полагать, женщина очень любила своего мужа, а муж очень любил мяско, души в нём не чаял. А я? Ну а что я? Подняв руку над головой, резко опустила вниз и вывернула желудок на остывающий труп каннибала.

«Внимание! Выживший Алиса: Системный идентификатор: SY1L8O5AB1F. Поздравляем! Вы замкнули цикл. Уничтожьте ядро и покиньте разлом! Внимание! Получен уровень: плюс два. Получено очков опыта: плюс триста единиц. Получено очков распределяемых характеристик: плюс четыре единицы. Получена дополнительная жизнь: плюс одна единица. Получена награда: книга проклятий. Изучить: да/нет? Получено душ: плюс две единицы. Поглотить/отпустить/сохранить?»

Я слушала системные сообщения вполуха, безразлично смахивая логи. Заинтересовали только души — что-то новенькое, даже проклятая книжица не вызвала эмоций. Нет, я не была подавлена, не рвала волосы, ничего такого. Что было в Козловке — останется в Козловке. Откуда я узнала название деревни? Да вот прямо из газеты «Сельский вестник» и узнала.

Вся Козловка скорбит! Сегодняшней ночью ушли из жизни два замечательных, не побоюсь этого слова, светлых человека: Осипов Сергей Петрович и Осипова Антонина Алексеевна! Несчастный случай привёл к смерти наших дорогих односельчан и товарищей! Это невосполнимая утрата и глубокая рана на сердце каждого козловца! Помним! Любим! Скорбим!

Вот такие пироги с козлятами!

Выбросив газету, приблизилась к плите и открыла конфорки. Свечу обнаружила на подоконнике. Поставив на тарелку, из которой откушала Осипову Антонину Алексеевну, чиркнула спичкой. Огонёк споро занялся, а я достала небольшую сверкающую каплю из инвентаря.

— Отпустить! — Вспыхнула яркая искорка и тут же растворилась, будто её и не было.

Не оглядываясь, я шла мимо унылых берёз, которые всё так же тянули ко мне свои тонкие веточки, а за моей спиной бушевала стена огня, пожирая гостеприимного хозяина дома, холодильник с останками тёти Тони и мои чёрные мысли до кучи.

«Внимание! Ядро разлома уничтожено! Покинуть разлом: да/нет?»

— Нет, блядь! Жить здесь останусь!

Глава 5

Отхлебнув добрый глоток коньяка с горла, скривилась и отправила бутылку в полёт. Палёное пойло — полное говно! Это вам не у Пронькиных на аменинах самогонку трескать! Только в одном вижу позитив: от гадкого привкуса рвоты избавилась. Зомбей кошмарить не стала, лишь пробежалась по дворам, открывая двери и въездные ворота. Мой прощальный подарок Склиссам. Пусть растут, птенчики бескрылые, нагуливают жирок и уровни. Жива буду — вернусь в Упоровку, телят пасти да системным творожком по утрам чавкать.

Долгие проводы — лишние слёзы. Хлопнула Бармалея по лбу, чмокнула Лыску в сопливый нос, не ощущая брезгливости. Подтянув лямки рюкзака, попрыгала, проверяя, не гремит что. Не гремело, это ведь системный рюкзак, а это вам не блины в говно макать. Не оборачиваясь, бодрой поступью, напевая про Элли и Тотошку, двинула в направлении выезда из деревни. В сельпо заходить не стала — хлеб, скорее всего, успел зачерстветь, обойдусь как-нибудь.

На глаза навернулись непрошеные слёзы. Хотела же слинять по-английски! Ну не смогла я, не смогла! Сделала зарубку в памяти: не подкармливать мутантов сахаром, эмоциональные качели — зло!

«Не реви! Не реви, говорю! Не реви!» — проснулся Скорп, почуяв, что хозяйка на грани срыва.

— Да не реву я! В норме