Нарциссическая семья: диагностика и лечение - Стефани Дональдсон-Прессман

Кэролайн обижалась и сердилась на мужа за то, что он постоянно забывал о ее дне рождения. Дням рождения не придавали большого значения в той семье, где он вырос, но совсем не так было в родительской семье Кэролайн. Живя в родительском доме, Кэролайн любила внимание и подарки и ощущение, что она действительно особенная в этот день. Поэтому она начинала нервничать по мере приближения «особенного дня» — он вспомнит? Чем ближе к дню рождения, тем более беспокойной она становилась, затем начинала сердиться (« Ну если этот кретин снова забудет!...») и в конечном счете впадала в депрессию («Что я за идиотка! Ну что за важность, в самом деле; он показывает мне, что любит меня, другими способами. Я уже не ребенок.») Кэролайн не могла напомнить ему о своем дне рождения из-за того, что была убеждена, что если о чем-то попросить, это потеряет свою ценность. Так, каждый год в течение первых трех лет их совместной жизни, она продолжала переигрывать эту ленту старого мышления и была весьма несчастна в свой день рождения. И каждый год, после дня рождения происходил скандал, слезы и отчаяние, когда ее муж снова и снова объяснял, какое отношение ко дням рождения было в его семье и просил Кэролайн в следующий раз напомнить ему о ее дне рождения; и если бы она сказала, что она хочет, чтобы он сделал, он будет просто счастлив сделать это.

Но Кэролайн просто не могла сделать этого. Радости мученичества были слишком глубокой частью ее мировоззрения. Кэролайн начала лечение за несколько недель до того, как ее должен был наступить ее третий день рождения после замужества. С врачом обсуждалось много возможных вариантов, как поступить на этот раз — включая и старый, в надежде что на этот раз каким-то чудом он вспомнит и все будет иначе. (См. «Возвращение к колодцу» в четвертой главе). Именно этот вариант она и выбрала, впрочем, с предсказуемым результатом.

К следующему дню рождения, Кэролайн была экспертом в области Уважительного Общения Взрослых. Вот что она сделала:

1. За три месяца до ее дня рождения она прикрепила на дверь холодильника большую надпись «День рождения Кэролайн приближается!»

2. За два месяца до него, она заменила ту надпись другой: «День рождения Кэролайн — осталось всего лишь 8 недель!»

3. За шесть недель надпись на холодильнике была обновлена, а по всему дому стали появляться небольшие розовые клейкие бумажки с сообщениями вроде «Кэролайн любит желтые розы!» и «Любимый ресторан Кэролайн (такой-то)...,» «Кэролайн обожает Шанель №5», «Кэролайн хочет ко дню рождения шоколадный торт со свечами!» и так далее.

Это стало игрой. Кэролайн забавлялась, а радости мужа не было предела. Он очень хотел порадовать ее, и теперь она показывала ему точно, как сделать это. Само собой разумеется, у них получился замечательный день рождения! Кэролайн повернула ситуацию из той, когда в проигрыше оба, в ситуацию, когда оба в выигрыше, используя метод уважительного общения взрослых — и надо признать, очень творчески это сделала.

Заключение

Понятие уважительного общения взрослых (УОВ) кажется совсем простым, и все же оно основано на комплексе отношений и навыков, отсутствие любого из которых делает невозможным УОВ. Врач должен уметь помочь пациенту вновь открыть свои чувства, научиться их распознавать и определять, и затем развить навык сообщать об этих чувствах другим, не испытывая дискомфорта.

Глава 6. Установление границ

Способность установить личные границы уже давно признана важнейшим компонентом здорового функционирования. Границы имеют отношение к определению эго и его отличию от других — старая концепция «твой, мой и наш». Что будет уместно полагать принадлежащим тебе, что — мне, и что — нам обоим поровну? Человек с хорошими границами эго может сделать суждения о своей уместной доступности для других (физически, эмоционально и мысленно). Он (она) может сказать «да» или «нет» всевозможным вещам с относительным комфортом по поводу уместности своих суждений, (см. историю Джанин в четвертой главе)

История Бена

Когда не испытываешь дискомфорта при установке границ, то не приходится мучительно переживать по поводу мелких решений, как это происходило с Беном, когда его попросили войти в состав попечительского совета школы: «у меня и вправду нет времени, чтобы входить в попечительский совет; я не могу этого сделать. Нет. Но не эгоистично ли это? Другие люди соглашаются быть в совете, и я должен суметь сделать так же — ради детей. Хорошо. Да. Но мои дети пострадают, если я буду отсутствовать еще один вечер каждую неделю. Нет. Но возможно это только отговорка, потому что я очень устал, или я боюсь, что если я вступлю в совет, они решат, что из меня можно веревки вить. В-общем, во мне говорит неуверенность. Да. Я сделаю это. Но... я не знаю, что мне надо будет делать! Скажите мне, что делать!”

Бен (он был представлен во второй главе), не имел понятия о том, как устанавливать личные границы. Измотанный разведенный отец двух детей школьного возраста, Бен был продуктом нарцисстической семьи с холодной, категоричной, умеющей оскорбить матерью и отстраненным, но гневным и тяжелым на руку отцом, требования которого к Бену были безжалостно высоки. Даже когда Бен оправдывал надежды (что случалось часто, поскольку он был отличником и в учебе, и по физподготовке), его никогда не хвалили, а только критиковали, указывая, что он мог бы сделать лучше. Все детство и юность Бена прошли в напряженных попытках поразить бегущую мишень родительского одобрения. Он никогда не мог попасть в нее. К тому времени, когда Бен женился (на холодной, неодобрительной женщине с невозможно высокими ожиданиями), он был олицетворением «человека делающего», по терминологии Келлога. Он был машиной по достижению целей, а чувства были похоронены так глубоко, что он не мог определить, что же такое вообще чувство. И лишь тогда, когда внезапный и неожиданный (для него) развод поверг его в пугающую депрессию с мыслями о самоубийстве, Бен стал искать помощи. Для Бена развод явился окончательным подтверждением его полной неспособности заслужить одобрение и демонстрировал абсолютную безнадежность его жизни. Воспринимая жизнь с этого угла зрения, Бен выполнял все, о чем любой когда-либо просил его, и несмотря на это, он был неспособен поддержать даже с одним человеком личных отношений, которые принесли бы удовлетворение. Он был неудачником, ничтожеством.

Благодаря лечению, Бен сумел понять, что он и его сестры были второстепенными,