Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

Луч света ударил в расщелину.

Русалкозавр занервничал. Он втянул в пасть язык и часто-часто замигал глазами.

Первым ощутил атаку Крысобой. Он согнулся к полу, шипя и плюясь пенящейся слюной. Больше я ничего не успел разглядеть. Меня скрутила какая-то сила и швырнула на стену. Я чувствовал присутствие в своем разуме постороннего, который с хладнокровием хирурга потрошил его. Я видел сквозь кровавую пленку все, что творилось рядом со мной. Как лезла на стену от боли Музыкантская, оставляя глубокие борозды в прозрачной пленке капсулы. Как крутился по полу Крысобой.

И тут чуждый разум оставил меня. Он вытек из моего мозга, натолкнувшись на что-то, что удивило его. Изумление заполнило меня, пропитав каждую клеточку тела, и тут же исчезло.

Я медленно приходил в сознание. Восстанавливались зрение, слух, восприятие окружающего мира, словно у младенца, который все это только открывает.

Я взглянул на пол, направляя луч света в расщелину. Фонарик я так и не выронил. Но русалкозавра на скале не было. Он смылся, столкнувшись с чем-то для него удивительным в моем мозгу.

Я огляделся по сторонам. Крысобой и Музыкантская постепенно возвращались в реальность, но Бессмертная лежала недвижимо с обугленной головой, точно внутри ее черепа взорвали гранату. Кости выдержали, а мозг — нет. Русалкозавр сжег ее разум.

— Хорошее начало, я вам скажу, — возмущался мужчина, телосложением напоминавший кокаиниста.

Мужчина представился Крисом Холмсом.

Все участники шоу собрались в совещательной капсуле. Выглядели они подавленно. Присутствие двух трупов в соседней комнате не добавляло бодрости и оптимизма в общую палитру настроений.

— Два трупа разом. Крутой норов у твари. Как мы с ними воевать будем? — вопросила женщина средних лет, похожая на оператора учебного процесса.

Она назвалась Инной Клоковой.

— Что значит воевать?!! Я не собираюсь ни с кем воевать!!! — истерично, с надрывом запищала девушка-указка.

Ей и представляться не пришлось. Мне и Крысобою она была знакома по видеорекламам. Илла Сливович — топ-модель, популярная телеведущая игровых шоу. Последнее время ее дела продвигались с трудом, а популярность неуклонно катилась к закату. Гоевинское шоу для Сливович являлось последней надеждой на возвращение привычного благополучия.

— Мало ли что кто не хочет, — отрезал Гвинплей Плант, человек-мускул, бывший морской пехотинец, дважды участвовавший в боевых операциях против негуманов. — Нужно сражаться. И хорьку ясно.

Люди загудели. Кто-то поддерживал Сливович. Кто-то отстаивал позицию Планта. Общество раскололось на два приблизительно равных лагеря, и каждый уже был готов вцепиться другому в волосы, когда комнату заполнил рев Крысобоя, сидевшего на полу у входа:

— Кончай базар!!!

Люди притихли.

— Воевать придется, если вы не желаете остаться здесь навсегда!!!

Сливович зашебуршилась, готовясь оспорить слова Крысобоя.

— И кто, по вашему мнению, прикончил Бессмертных?! — спросил он, обводя жестким взглядом присутствующих.

— Та тварь, которую вы видели под капсулой, — несмело предположил Крис Холмс.

— Неправильный ответ, — отрезал Крысобой. — Убийца, по крайней мере, Рустама Бессмертного, среди нас, и тварь не имеет к этому никакого отношения.

— Почему ты так уверен? — спросил Гвинплей Плант. — Если рядом Чужой, то все и так ясно. Тварь и прикончила обоих.

— Зачем ей это надо? — удивился я. — Катю она прикончила лишь усилием воли, не вторгаясь внутрь капсулы. А Рустама ради разнообразия решила загрызть. И как она внутрь залезла. Или ты… — я пристально посмотрел на Планта, — предлагаешь мне поверить в то, что тварь приказала Рустаму самому перегрызть себе горло?

Народ притих.

Когда убийца находится снаружи твоего жилища — это не так страшно. Плотно обороняй свои двери, и никто не проникнет внутрь. Но когда убийца трется рядом с тобой, а ты даже не в курсе, кого надо опасаться, то тут все намного сложнее. Благодатная почва для цветения паранойи.

— Абсурд какой-то! — тряхнула копной густых волос Марианна Иванихина, сорокалетний сетевой программист. — Объясните мне тогда, почему аборигены просто не спалили наши процессоры, а стали париться и подгонять артиллерию, да еще и огнеметами своими стенки шпарить.

— Берусь предположить, — подала голос Рената Музыкантская, с иронией взиравшая на происходящее в комнате, — что психоволна, которой абориген накрыл нас в комнате, является средством самозащиты.

— И что? — встряла Инна Клокова.

— Мне кажется, что волна эта может быть выпущена аборигеном только один раз. Она сжигает мозги не только противнику, но и аборигену. Как пчелы: они кусают обидчика и тут же умирают.

— Где доказательства? — спросила Иванихина.

— Доказательства на дне, — съязвил я и с ехидной улыбкой предложил: — Кто-нибудь хочет сходить?

Дамы промолчали.

— А сходить придется! — указал я. — Иначе мы так и будем блуждать в безызвестности относительно возможностей нашего врага.

— Кто пойдет?

Крысобой оглядел контингент и, кроме Гвинплея Планта, который поднял руку, не заметил желающих.

— Чего притихли, смельчаки?! — насмешливо спросил Марк. — Как базары точить, вы все первые. А как в деле поучаствовать, то и пыл теряете?

Его вызов принес еще две руки. В добровольцы записались Лукан Сваржич и Иоганн Форестер — чернокожие студенты, вздумавшие в дни каникул подзаработать.

— Значит, так: вшестером мы спустимся к подножию скалы и попытаемся найти вход в расщелину. Задача вторая: отыскать, если он есть, труп Чужого. А вам, братцы остающиеся, рекомендую сидеть смирно, ссор и войн не затевать. Приду — проверю!

Крысобой подкрепил свои слова зловещей ухмылкой.

Вовремя споткнувшийся может не упасть.

Т. Фуялер

Вход в расщелину мы обнаружили сразу же, спустившись к самому дну. Свет с поверхности планеты сквозь толщу воды сюда не пробивался, и мы оказались в полной темноте, которая тут же была разогнана шестью яркими лучами, выстрелившими из фонарей.

Вход представлял собой овальную дырку с неровными краями. В таких дырах в виртуальном кино скрываются чудовища, ждущие своего выхода. И стоит главным героям проникнуть в пещеру, как она тут же захлопнется, потому что окажется пастью чудовища, которое утробно заурчит, выплывая из широкого ущелья. Реальность разошлась с фантазиями создателей кино. Дырка, когда мы в нее вплыли, не пожелала превращаться в пасть и позволила нам исследовать ее.

Расщелину явно продолбили — мне это сразу стало ясно. На стенах были видны следы обработки. Неровные скосы. И рисунки. Крохотные, выковырянные маленькими резцами линии, сплетающиеся в картинки, которые даже при большом желании я не смог бы расшифровать.