В футбольном зазеркалье - Николай Кузьмин

В разговор понемногу втянулись женщины. Телевидение с его регулярными передачами чемпионатов мира приобщило к футболу даже самых равнодушных. Наравне с мужчинами футболу стали поклоняться и женщины. А Клавдия была такой поклонницей с детских лет. Это она однажды заявила, что футбол стал любимым представлением планеты.

Скачкова всегда поражало, что она знала все или почти все в этом сугубо мужском виде спорта. У нее был верный глаз на перспективных игроков, она была способна, посидев на тренировке, сделать ряд глубоких замечаний относительно того, как будет выглядеть команда в завтрашнем матче. Арефьич, знавший Клавдию давным-давно, звал ее «глаз-алмаз». Ребята в команде относились к ней, как к «своему парню». Прежний капитан «Локомотива» Шевелев, прежде чем ступить на поле, подставлял ей спину и просил: «Клаш, будь другом, стукни на счастье!» Известный актер, приезжавший на съемки, познакомился с Клавдией вот здесь же, у Звонаревых, и был с ней на матче; потом, он признался Скачкову: «Вы не представляете, Геннадий, какой она специалист! Я теперь смотрю на поле совсем другими глазами. А ведь считался болельщиком со стажем!»

Валерия, аккуратно разрезая торт и отпуская каждому за столом по треугольному ломтю на протянутые тарелочки, перебила Клавдию. Она неожиданно высказала мысль, что наш футбол «медленно, но верно» отстает от мирового уровня. Взять голландцев, например… Никакого же сравнения! Обращалась она к одному Скачкову, точно виноват в этом был только он, и никто больше. Звонарев, снимая ложечкой крем, глубокомысленно заметил, что прошло время, когда можно было сыграть матч, отстояв перед этим у станка полновесный рабочий день. Сейчас, если хочешь чего-либо добиться в спорте, необходимо подчинить этому весь распорядок своей жизни: сон, питание, отдых, развлечения. Короче, заняться спортом профессионально. Эра любительства кончилась. Отныне любительски можно заниматься только физкультурой.

– Вадим, ты прямо, как пророк! – улыбнулась Клавдия, наделяя детвору кусками торта. Маришка, чтобы не капнул крем, подставила ладонь. Маленький хозяин дома увел ее в другую комнату.

– Геш, а как ты считаешь? – спросил Звонарев. – Я же знаю, у вас об этом много говорят.

– Ну, так уж много! – усмехнулся Скачков, подбирая со скатерти крошки. – Просто поговаривают.

Мнение его самого? Да в общем-то отрицательное. Неверно это, что любительский футбол изжил себя, есть и у него еще резервы. Что же касается советского футбола, то дело «медленно, но верно» идет все-таки вверх, а не вниз. Нужно время. Мировой успех – это своего рода копилка, куда каждое поколение футболистов тащит по зернышку. Олимпийские медали в Мельбурне, Кубок Европы в Париже, четвертое место на чемпионате мира в Лондоне. Список! Так что скапливается помаленьку.

– Нет, старик, как хочешь, а я не согласен, – запротестовал Звонарев. – Без профессионализма нам чемпионами не стать. Это же смешно: самодеятельность против профессионалов! Нынешние мировые стандарты в спорте так высоки, что одним любительством, занимаясь на стадионе после работы, их уже не одолеть, не достичь. А то ты сам этого не знаешь!

Знать-то он знает… Однако, когда за игру получаешь деньги, футбол перестает быть состязанием, а становится работой. Но ведь не ради же заработка нужны эти самые два очка за победу над соперником!

– Ге-еш… – укоризненно и даже с некоторой обидой протянул Звонарев, – ну зачем разводить демагогию? Мы же взрослые люди. А разве вы сейчас святым духом питаетесь? Значит, вопрос в том, чтобы поставить все на деловую ногу. Как, скажем, в театре. Поешь – получай. И это логично… Клава, – неожиданно позвал он, и женщины, увлеченные каким-то своим негромким, тайным разговором, оборотились, – Клава, скажи: если бы Гешка твой получал как… ну, кто, кто?., ну как тот же Пеле, ты бы что? Тебе бы плохо было?

– Ого! – рассмеялась Клавдия. – Спроси что-нибудь полегче. «Опять деньги!» – расстроился Скачков. На его взгляд, деньги-то и губят все. Да, есть игроки, которые получают бешеные гонорары. Но сколько таких? Единицы. А остальные? Что их ждет, когда они выйдут в тираж? Что они еще умеют? Уж вон Гарринча – какой игрок был, а к чему пришел? К разбитому корыту. Нет, жизнь футболиста не замыкается границами зеленого поля. В футбол играют в основном до тридцати лет. А жить надо еще и дальше. В «Локомотиве» сменилось не одно поколение игроков – и что же? Парни сейчас работают и в ус не дуют.

Профессионализм – это торговля молодостью, силой. Профессионализм – это человек-товар.

Горячая тирада Скачкова заставила Звонарева задуматься.

– Хорошо, – сказал он, – а что же ждет Комова, если его окончательно отчислят?

– А кто виноват? – задиристо спросил Скачков. – Кто виноват, что он ничему не научился, ни о чем не думал? Бутылка, девочки… Он и Федора с толку сбил. Сам себя обокрал.

С этим спорить было трудно. Тот же Сухов, когда сбежал в московский «Спартак», прежде чем вернуться назад, в «Локомотив», поставил такие условия, что на «чистилище» крякнули. И все же приняли, только бы он вернулся и играл!

– Да, – вздохнул Звонарев, – чего-чего, а условия у них были.

– Ну вот! – воскликнул Скачков.

Загремел стул. Валерия, улыбаясь, поднялась из-за стола. За разговорами совсем забыли о времени.

– И все-таки, Геш, – уверенно заключил Звонарев, покуда собирались и он стоял, крутил на пальце ключ от машины, – все-таки рано или поздно жизнь сама заставит нас. Верней, не нас, а вас. Скажи, разве уже сейчас вы не подчиняете футболу всю свою жизнь? Разве спорт не диктует вашему брату, как питаться, отдыхать, тренироваться? Даже что читать, что слушать! Я же знаю, вы семьи не видите годами. Так, месячишко какой-то набегает за сезон. Честно говорю, я бы от такой житухи голову в петлю. Того нельзя, этого нельзя… Да позвольте, а зачем же тогда жить? Так нет, ты еще говоришь – деньги. Геш, старичок мой милый, – он сердечно обнял его за плечи и потискал, – только за такую жизнь и следует платить! И еще как!

Договаривали они, спускаясь по лестнице вниз.

Как всегда, Скачков чувствовал больше, чем мог выразить словами. Кое-что в убеждениях Звонарева ему казалось в самом деле назревшим, злободневным. Действительно, чтобы зритель, приходя на стадион, получал удовольствие от игры, футболисты обязаны тренироваться и тренироваться, без конца что-то отделывая, шлифуя (ни для чего другого в жизни времени уже не остается). И все-таки профессионализм! Многое он, видимо, растаптывает в самом духе, в самой сути спорта. Прекрасный, например, игрок Крумфф, гордость голландцев, но взял и уехал играть в Испанию – там больше платят. Да мало ли их, соблазненных супергонорарами, кочуют из страны в страну, с континента на континент? Не спортсмены, а самые обыкновенные наемники.

Примечательно, что и у нас молодые ребятишки начинают с легкостью менять клуб за клубом, подыскивая место «потеплее». Ему бы, стервецу, еще учиться, а он уже «шустрит».

Спрашивается, все ли отдает такой игрок команде? Думается, что нет. Ему, знаете ли, многое все равно. Сегодня он бегает по полю в футболке «Локомотива», а завтра, глядишь, в динамовской или спартаковской. И вот, наблюдая за такой неразборчивостью, за такой «всеядностью», Скачков невольно сравнивал этих шустрых молодых людей, бойко торгующих собой, с боевыми ребятами киевского «Динамо», выигравшими смертный матч у команды оккупантов, или с участниками ленинградского матча, игравшими на футбольном поле блокадного города под артиллерийским обстрелом фашистов.