Язычник - Александр Мазин

– Ничего ты не понял, – усмехнулся Славка. – Думаешь, это нурман его свалил? Да он, хитрец, нарочно упал. И поймал нурмана – как несмышленого отрока. Такого, как ты.

Антиф засмеялся.

– Поглядел бы я, как ты бы с этим Фистулом сразился… – проворчал обиженный Малой.

– Я с ним сражаться не буду, – покачал головой Славка. – Мне брат насчет сразиться ничего не говорил. А вот узнать, откуда такой ловкий Фистул выискался, – хотелось бы.

Узнали. Вернее, узнал Антиф. Пользуясь своей ромейской внешностью и неплохим знанием языка, отрок переоделся в платье мелкого купчика из Климатов и отправился на ромейское подворье. Там угостил вином пару-тройку обитателей – и услышал много интересного.

Прибыл ловкий поединщик прямиком из Царьграда, где слыл одним из самых умелых бойцов. Ромейские купцы наняли его за большие деньги именно для таких дел, какое давеча видели друзья. Среди ромеев Фистул слыл непобедимым. Говорили даже, что он когда-то скрестил меч с самим Иоанном Цимисхием. Говорили об этом на ромейском подворье, но – только среди своих. В Киеве слава Фистула поначалу была невелика, что тоже было на руку ромеям. Однако сейчас о нем уже знают и стараются не связываться.

– Про Цимисхия – брехня, – сказал Антиф, – а вот остальное – чистая правда. За победу над Фроди Серафимий заплатил ему три золотых.

Нарядил Фистула пугать прихожан булгарской церкви священник ромейской церкви, соседствующей с булгарской. Этого ромейского иерея соплеменники не жаловали, поскольку был он невежественен и корыстен. Однако побаивались, потому что, по слухам, иерей этот наушничал одному важному евнуху в Палатине и мог запросто отправить обидчика в узилище.

Однако простым киевским христианам на константинопольские связи иерея было наплевать и они предпочитали посещать булгарскую церковь, где вдобавок и служили не на ромейском, а на понятном всякому словенском наречии.

Фистулу надлежало каждое воскресенье являться к булгарской церкви и творить там всякое безобразие. Но – без серьезного членовредительства, чтобы не довести дело до княжьего суда. Во всех иных случаях дело можно было свести к суду поединком, что Фистула полностью устраивало.

Безобразничал нанятый ромей уже два светлых воскресенья и отвадил от булгарской церкви значительную часть паствы.

То, что священник булгарский дружен с женой воеводы Серегея, ромей во внимание не принял. Может, обнаглел до крайности, а может, просто не знал, поскольку родовичи Серегея молиться ходили в церковь на Горе.

– Интересный у вас, у христиан, Бог, – посмеивался Малой. – Кабы кто подобное у Перунова святилища учредил, да еще в праздничный день, так ему бы живо кровушку пустили. Да хоть и не про Перуна, а про Волоха сказать. Можешь ты такое представить, Славка, чтобы Волохов жрец из Полоцка пришел на капище, допустим, в смоленской земле и там безобразничал? Я вот – не могу. Неужели Бог ваш такое прощает?

Славка смущенно молчал, а вот Антиф нашелся:

– На смоленской – не знаю. А вот на древлянских капищах, где старым богам лесовиков служат, и не такое случалось.

– Так то разные боги, – резонно заметил Малой.

– Может, и разные, да только всем им, кумирам, тот хорош, кто кровью губы мажет. А наш Бог – истинный. И зла не приемлет. А коли Фистул этот его творит, значит он Бога плохо понимает и за то будет наказан.

– А вот это точно! – весело поддержал Антифа Славка. – Я Артёму сегодня же все обскажу, и, Перуном клянусь, Фистул этот очень сильно пожалеет, что полез куда не надо.

Киев.

Лето 975 года от Рождества Христова.

Подворье булгарской церкви близ Смоленских ворот

Пугать схизматиков Фистул теперь ходил почти ежедневно. В саму булгарскую церковь не заходил. Прохаживался во дворе, говорил обидные слова на местном языке, которым его научили. Вообще-то речь здешних язычников Фистул почти не понимал, но это не имело значения. Язык железа везде одинаков. Так же, как и запах труса. А здешние схизматики все оказались трусами. Никто не осмеливался бросить Фистулу вызов. Что бы он ни говорил… Что бы ни делал. Хотя мужи среди схизматиков попадались матерые. Здесь, в Киеве, вообще было много здоровенных сильных и выносливых мужчин. Не зря в Византии так ценятся скифские рабы. Поначалу Фистул даже опасался: вдруг набросятся все вместе. Для этого всегда брал с собой полдесятка охранников с ромейского подворья. Но они ни разу не понадобились. Стояли в сторонке, зубоскалили над местными законами, которые позволяли чужеземцам, таким как Фистул, обижать коренных граждан.

В этот день у Фистула было особенно хорошее настроение. Вчера у него был суд… То есть то, что местные называли судом. Фистулу очень нравился закон, по которому прав тот, кто лучше владеет мечом. Правда, иной раз родичи убитых Фистулом пытались ему отомстить… Фистул убил шестерых, пока киевляне поняли, что Фистул им не по зубам. И опять Фистула никто не наказал за убийство. Хорошие законы в Киеве. А вчера Фистул выиграл суд, даже не вынимая меч из ножен. Соперник только глянул на ромея – и сразу сдался. Но денежки Фистул все равно получил.

– Куда ты так торопишься, девка? – по-ромейски воскликнул Фистул, преградив дорогу симпатичной еретичке. – Здесь церковь, а не лупанарий. Хотя есть ли разница между вертепом и этим богопротивным строением! – Фистул захохотал – очень ему понравилась собственная шутка.

Киевлянка отшатнулась испуганно. Ромей ухватил ее за руку и привлек к себе. Девушка закричала. Пускай кричит – никто ей не поможет. Но когда она рванулась изо всех сил – Фистулу пришлось ее отпустить. Он не хотел, чтобы у девки порвалась одежда. То есть сам Фистул охотно содрал бы с нее все и завалил тут же, во дворике. Но в женском вопросе удобные киевские законы дали промашку. За разорванную одежду полагалась немалая вира. А за насилие могли и вовсе казнить. Правда, сначала пришлось бы доказать, что имело место насилие… Но лучше не рисковать. В городе довольно женщин, готовых еще и приплатить, чтобы лечь под такого доблестного мужчину, как Фистул.

Выпустив девку, ромей поймал за рубаху какого-то схизматика и сообщил ему, что тот рожден от соития козла со свиньей, а потому он, Фистул, сейчас пустит его на колбасу. Это была одна из фраз на местном языке, которую Фистул выучил наизусть. Действовала она отлично. Схизматик побелел от страха и бросился вон со двора.

Фистул снова захохотал.

– Вижу, тебе весело, византиец? – раздалась за спиной Фистула родная речь.

Фистул стремительно обернулся. В трех шагах от него стоял молодой чернявый парень невысокого роста.

«Не местный», – определил Фистул. Наверное, булгарин.

Ромейский поединщик угадал ровно наполовину.

– Я думаю, ты уже достаточно повеселился здесь, – сказал парень. – Пошел вон. И чтоб я тебя больше здесь не видел.