Путеводитель по психопатам - Василий Чибисов

Вторую половину существования психопат искренне удивляется, почему никто не хочет прислуживать ему. Он же столько унижался, лицемерил, так старательно подсиживал начальника. И где награда за старания? Звание старшего уборщика? Ржавая медалька? Благодарственная грамота и почетная пенсия? Сойдет. Чем бы система не наградила эпилептоида, он будет страстно гордиться своей “ачивкой” и всем о ней рассказывать в расчете, что вот теперь-то перед ним будут заискивать.

Не получив ожидаемого почета, эпилептоид отыгрывается на слабейших и ближних. Эпилептоидный психопат – горе в семье, если только это не семья параноидов (и тогда горе эпилептоиду). Ему мало простого подчинения, он (или она) устанавливает домостроевскую тиранию. Пожалуй, нет более точного художественного клинического портрета, чем Кабаниха из “Грозы” Островского:

“Кабанова. Если ты хочешь мать послушать, так ты, как приедешь туда, сделай так, как я тебе приказывала.

Кабанов. Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!

Кабанова. Не очень-то нынче старших уважают.

Варвара (про себя). Не уважишь тебя, как же!

Кабанов. Я, кажется, маменька, из вашей воли ни на шаг.

Кабанова. Поверила бы я тебе, мой друг, кабы своими глазами не видала да своими ушами не слыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят.

Кабанов. Я, маменька…

Кабанова. Если родительница что когда и обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы перенести! А, как ты думаешь?

Кабанов. Да когда же я, маменька, не переносил от вас?

Кабанова. Мать стара, глупа; ну, а вы, молодые люди, умные, не должны с нас, дураков, и взыскивать.

Кабанов (вздыхая в сторону). Ах ты, господи! (Матери.) Да смеем ли мы, маменька, подумать!

Кабанова. Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает. А, сохрани господи, каким-нибудь словом снохе не угодить, ну и пошел разговор, что свекровь заела совсем.

Кабанов. Нешто, маменька, кто говорит про вас?

Кабанова. Не слыхала, мой друг, не слыхала, лгать не хочу. Уж кабы я слышала, я бы с тобой, мой милый, тогда не так заговорила. (Вздыхает.) Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то! Разговор близкий сердцу пойдет, ну и согрешишь, рассердишься. Нет, мой друг, говори, что хочешь, про меня. Никому не закажешь говорить: в глаза не посмеют, так за глаза станут.

Кабанов. Да отсохни язык…

Кабанова. Полно, полно, не божись! Грех! Я уж давно вижу, что тебе жена милее матери. С тех пор как женился, я уж от тебя прежней любви не вижу.

Кабанов. В чем же вы, маменька, это видите?

Кабанова. Да во всем, мой друг! Мать чего глазами не увидит, так у нее сердце вещун, она сердцем может чувствовать. Аль жена тебя, что ли, отводит от меня, уж не знаю.

Кабанов. Да нет, маменька! что вы, помилуйте!

Катерина. Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты, да и Тихон тоже тебя любит.

Кабанова. Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь”.

Как видите, эпилептоида мало слушать, его надо беспрекословно слушаться (то есть слушать, как самого себя). Запрет на проявление чувств также очевиден. Набожность и приверженность традиционным ценностям служат для оправдания садизма и собственной моральной ущербности. И далее по списку. Вообще эпилептоидная психопатия – самая духовноскрепная, поэтому неудивительно, что на руководящие должности прорываются эпилептоиды и всеми силами тормозят социальный прогресс.

Если вы зависите от эпилептоида, то испытаете на своей шкуре все прелести бытового или служебного садизма. Мы редко даем прямые рекомендации, но если вам дорого здоровье вас и ваших детей: бегите. Увольняйтесь, разводитесь, нанимайте охрану. Любой ценой сепарируйтесь от эпилептоида или от человека с ярко выраженными эпилептоидными чертами. Впрочем, если вы добровольно терпели эпилептоидную тиранию, то скорее всего первый день свободы вы потратите на бессознательный поиск нового тирана. Значит, придется возвращаться от прямых методов к непрямым.

Хитрый прием на случай, если нужно срочно стать невидимым для эпилептоида. Шаг первый. Прикиньтесь циклоидом: демонстрируйте регулярную смену настроения и обязательно рассказывайте окружающим о своем состоянии. Шаг второй. Дождитесь, когда эпилептоид обратит внимание на вашу проблему, пожалуйтесь ему на тяжкую судьбу человека с беспричинными эмоциональными перепадами. Шаг третий. Стиснув зубы, попытайтесь выслушать все занудные лекции эпилептоида о пользе правильного сна, о необходимости соблюдать режим, о святости рабочего графика. Шаг четвертый. Какой-то время изображайте борьбы с собой и своим “недугом”. Шаг пятый. Торжественно сообщите эпилептоиду, что вы “исцелились”, поблагодарите за советы и поддержку. Шаг шестой. Вернитесь к привычному поведению.

Готово. Эпилептоид снисходительно похлопает вас по плечу, самодовольно улыбнется и забудет про вас. С этого момента вы абсолютно невидимы для психопата.

Что произошло? Вы просто воспользовались совместимостью эпилептоида и циклоида. Последний (с точки зрения первого) следует жесткому расписанию – и это “хорошо”, но это следование автоматическое, бесконтрольное. Кто у нас специалист по самоконтролю? Эпилептоид. Он охотно делится своим бесценным опытом, упиваясь чувством организационного превосходства над циклоидом.

Но реальный циклоид не сможет исправиться, даже под давлением эпилептоида – как же они уживаются? Достаточно спокойно, просто у них дело не продвигается дальше четвертого шага. Циклоид находит отдушину, жалуясь эпилептоиду на свою нелегкую жизнь и очередной приступ тоски. Эпилептоид выслушивает с постным видом и – так уж и быть – отпускает циклоиду его прегрешения. Все довольны.

Гипертим суетлив и энергичен, но его кипучая деятельность лишена выраженной направленности. Эпилептоид исправляет эту оплошность, нагружая гипертима мелкими, но очень “ответственными” поручениями. Там подмести, тут принести, здесь проявить качества хорошего мальчика и встать на задние лапки. Гипертим не возражает, потому что не успевает заскучать. Кроме того, эпилептоид не скупится на похвалы и моральные поощрения. Гипертим не замечает эпилептоидного лицемерия и плохо скрываемого презрения к жизнерадостной шестерке. Зато он замечает висящий перед носом список кем-то востребованных подвигов, не требующих длительной концентрации.

Подъехало обещанное мясцо.