Мальтийская богиня - Лин Гамильтон

Видимо, поэтому я и считала канадского конника незваным гостем.

Я не спеша спустилась по лестнице, особо не жаждав первого контакта с этим человеком. Признаюсь, я заранее сильно невзлюбила его. Едва я сошла вниз, он сразу же поднялся с места, налил мне кофе и, аккуратно поставив чашку на край стола, протянул мне руку. Как я и предполагала, он оказался высоким мужчиной, с голубыми глазами и каштановыми волосами, увенчанными тонзурой.

— Роб Лучка, — отрекомендовался он. — Произносится Лу-у-чка, а пишется Лузска. Я — украинец. А вы та самая Лара? Приятно познакомиться.

— И мне тоже, — процедила я сквозь зубы.

И как это можно быть таким жизнерадостным рахитом?

— Позвольте предложить вам завтрак. Марисса оставила нам немного съестных припасов. Как вы предпочитаете есть яйцо? — осведомился мой новый поселенец.

— Вкрутую, — ответила я. — Спасибо, я выпью кофе и съем тост.

— Вам следует как следует подкрепиться на весь день. Я зажарю вам бекон. Хотя нет. Как насчет омлета? Это хорошая мысль, соглашайтесь, — сказал он, отвечая на мой немой вопрос.

Боже мой, подумала я. Пока все это закончится, здесь будет еще одна жертва убийства. Я пришибу его, это точно. Я сидела насупленная и не произносила ни слова. Он состряпал для меня вполне сносный омлет, и, отведав его блюдо и глотнув кофе, я почувствовала, что могу вступить с ним в беседу, не теряя самообладания.

— Так вас сюда направили помочь в расследовании убийства? — начала я.

— Да, убийства на бытовой почве, я бы сказал. Большая часть подозрений ложится на жену Галеа. Как ее зовут?

— Мэрилин, — с неудовольствием произнесла я. Постоянное упоминание ее имени в этом деле сильно возмущало меня. — Но я не думаю, что она виновна. Вы видели отчет о вскрытии? Там сказано, что он умер в аэропорту.

— Я ознакомился с отчетом. Табоне показывал мне его. Что-то не вяжется, упущено главное, скажем так. Я не имею ни малейшего желания критиковать работу коллег, но…

— Табоне тоже не в восторге, — призналась я.

— Дело в том, что в Канаде сейчас лютый холод. Намного ниже нуля. Я считаю, что Галеа убили гораздо раньше, чем думает коронер. Нам уже известно, что мебель грузили на улице. Столбик термометра упал до пятнадцати градусов ниже нуля на тот момент. Мы проверили температуру в грузовых отсеках и изумились: работникам стыдно было сказать, как там было холодно. Поэтому к своему «приезду» сюда Галеа оттаял. Это я укажу в рапорте.

— Но вы же сейчас на Мальте, — настаивала я. — Вас не откомандировали бы сюда, если все было так просто. Значит, ваше начальство в чем-то усомнилось.

— Не совсем. Нам прислали копию отчета о вскрытии тела Галеа, и мы решили копнуть поглубже.

— И когда же мы начнем? — осведомилась я.

— Начнем что? И если начнем, то кто это мы? Я — полицейский, а вы — владелец антикварного магазина, того самого, в грузе которого оказался труп.

— Отлично. Ну и идите и расследуйте сами. Уверяю вас, вы тут же заблудитесь, едва выехав на шоссе. И где вы, интересно, возьмете машину?

— Если вы думаете, что украинец из Саскатчевана не в состоянии найти дорогу на таком малюсеньком острове, который и в микроскоп не разглядишь, то вы очень заблуждаетесь. Я — конный полицейский, запомните это. Я вылавливаю преступников в метель, мороз и пургу, прямо как показывают по ТВ, — усмехнулся самодовольно он.

— Ну, конечно же, как я могла не принять это в расчет. Вот вам и ключики от машины.

Норманны, вестготы, анжуйцы, арагонцы, кастильцы — расплывчатость законов или отсутствие таковых. Мой крохотный остров переходит из рук в руки как трофеи войны. В более мирные времена по условиям брачного контракта или иным образом. Неужели никогда не придет свобода?

— У меня две новости, которые, я думаю, будут вам интересны, — объявил Винсент Табоне, вглядываясь в наши лица, когда мы с Лучкой появились в его кабинете. Мой долгожданный триумф по поводу поездки Лучки на «роскошном автомобиле» был отложен, когда Табоне сообщил по телефону, что послал за нами патрульную машину. Но удивляло то обстоятельство, что я тоже была приглашена прокатиться до полицейского участка.

— Я узнал от итальянских властей, — продолжал Табоне, — что Мартин Галеа должен был лететь в Рим рейсом 6040 авиакомпании «Кэнэдиан Эйрлайнс». Его машина, «ягуар», найдена на долгосрочной парковке в международном аэропорту Торонто. Итальянцы с некоторых пор не требуют в аэропорту Фьюмичино посадочные талоны. Ошибка, скажете вы. Если бы они это делали, мы могли бы сравнить подпись на талоне с подписью на купчей земли, где Галеа построил дом, чтобы убедиться, что он был на борту самолета. Но мы знаем, что до Рима он добрался. На его имя было забронировано место 15В. Рейс выполнял «Боинг-747» — более четырехсот пассажиров, свободных мест в самолете не было. Никогда не летал на нем, это выше моих сил. Мы постараемся связаться с человеком, возможно занимавшим место 15В, и посмотрим, сможем ли получить от него нужную информацию.

— И что это значит? — задумчиво задал вопрос Лучка. — Может быть, жена убила его еще в Италии? Как ее зовут?

— Мэрилин, — выпалила я. — Мэ-ри-лин. Она очень простая и очень-очень застенчивая женщина. У нее столько денег, что вам захочется презирать ее. Но я познакомилась с ней и полюбила. И она заслуживает лучшей участи, чем эти… ваши… презумпции невиновности. — Я шипела, как змея. Оба полицейских сконфуженно сникли. — А что, если с ней тоже случилось что-то ужасное?

Табоне откашлялся:

— Следует добавить, что я выяснил по поводу миссис Галеа, то есть Мэрилин Галеа: никаких признаков того, что она летела в Рим вместе с мужем, нет. Не было билета на ее имя, и она также не поднималась на борт самолета.

— Вы сказали, что у вас две интересные новости, — сменила я тему. — Какая вторая?

— Вторая не менее интересная, чем первая, — сказал Табоне. — И она касается завещания Галеа. Все недвижимое имущество, как и следовало ожидать, достается его жене, но есть и еще пикантная подробность. Галеа оставил сумму в сто тысяч долларов мальчишке Фарруджиа — Энтони.

— Это классно! — воскликнула я. — Этого хватит ему на обучение. Он мечтает стать архитектором. Кто бы мог подумать, что Галеа такой щедрый?

— Действительно, очень щедрый! — согласился Табоне. — Но я думаю, любой бы на моем месте задал вопрос: а на самом ли деле эти деньги на обучение мальчика? Галеа было сколько — тридцать семь? Наверное, он полагал прожить гораздо дольше. И если у него возникло желание заплатить за обучение парня в университете, почему он сразу это не сделал? Значит, вопрос остается открытым, а ответ на него не получен. Где и когда Галеа убили? Если его убили в Риме, то Мэрилин Галеа здесь ни при чем. Если его убили в Канаде, то чета Фарруджиа — вне подозрения.

— Лучше подумайте, как можно установить это «когда», — заметил Лучка. — Видит Бог, я не патологоанатом. Я ничего не смыслю в том, что сейчас творят с исследованиями ДНК, но если я и помню что-нибудь, то из начального курса судебной медицины, а не только из детективов, где всегда умудряются определить время смерти с точностью в час или два. Я знаю, что ваш патологоанатом толкует о трупном окоченении. Обычно оно наступает через пять-семь часов после смерти, а окончательно — через двенадцать, а затем спадает. Однако температура оказывает влияние на ускорение процесса. После смерти происходит разложение ткани. Но существует большая разница между пятью и двенадцатью часами, а это, возможно, возвращает Галеа опять в Торонто. Ведь автолиз происходит медленнее, когда тело находится на холоде.