Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - Николай Коняев
Шрифт:
Интервал:
– Назовите ее Ксенией, – сказала блаженная. – И она будет хранить вашу семью от всяких бед!
Предсказание сбылось…
Хотя и продолжались волнения студентов, хотя то тут, то там вспыхивали разжигаемые народовольцами погромы, хотя гремели выстрелы, хотя Александр Ульянов готовил специальный динамит для убийства Царской Семьи, но Божий Промысел защищал ее.
25 февраля 1887 года Александр Ильич Ульянов завершил свои приготовления, однако трагедию второго 1 марта удалось предотвратить.
И сыграла тут свою роль не только высокопрофессиональная агентурная работа полиции, но и прямая Божия помощь.
В конце января 1887 года в департаменте полиции агентурным путем была получена копия письма студенту Харьковского университета Ивану Никитину. В письме говорилось о значении террора и необходимости его в революционной деятельности. У Никитина было потребовано объяснение об авторе письма, и он назвал студента Санкт-Петербургского университета Пахомия Андреюшкина. За Андреюшкиным установили непрерывное наблюдение, в результате которого выяснилось, что он, вместе с пятью другими лицами, гулял 28 февраля пять часов по Невскому проспекту, причем сам Андреюшкин и другой неизвестный, по-видимому, несли под верхним платьем какие-то тяжести, а третий нес толстую книгу в переплете. 1 марта эти же лица были снова замечены на Невском проспекте. Их – а это были студенты Санкт-Петербургского университета: Пахомий Иванович Андреюшкин, Василий Денисович Генералов, Василий Степанович Осипанов, Михаил Никитич Канчер, Петр Степанович Горкун и мещанин Степан Александрович Волохов – арестовали. При обыске у студентов были обнаружены снаряженные метательные снаряды, заряженный револьвер и печатная программа исполнительного комитета.
Арест террористов произошел в одиннадцать часов, а между тем как раз на это время была назначена заупокойная обедня в соборе Петропавловской крепости, на которую император с императрицей и старшими сыновьями собирался ехать из Аничкова дворца в четырехместных санях, и вполне могло случиться, что метальщики успели бы опередить полицию, и второе 1 марта стало бы – сконструированные Александром Ульяновым снаряды способны были уничтожить всю Царскую Семью! – еще более страшным, чем первое.
Вот тут и произошло чудо, которое иначе, как Божией помощью, и не назовешь.
«Его величество заказал заупокойную обедню к 11 часам и накануне сказал камердинеру иметь экипаж готовым к 11 часам без четверти. Камердинер передал распоряжение ездовому, который, по опрометчивости, – чего никогда не случалось при дворе, – или потому, что не понял, не довел об этом до сведения унтер-шталмейстера, – записала в своем дневнике жена шталмейстера двора Арапова. – Государь спускается с лестницы – нет экипажа. Как ни торопились, он оказывается в досадном положении простых смертных, вынужденных ждать у швейцара, в шинели, в течение 25 минут.
Не припомнят, чтобы его видели в таком гневе из-за того, что по вине своего антуража он настолько опаздывает на службу по своем отце, и унтер-шталмейстер был им так резко обруган, что со слезами на глазах бросился к своим объяснять свою невиновность, говоря, что он в течение 12 лет находится на службе государя и решительно никогда не был замечен в провинности. Он был уверен в увольнении и не подозревал, что Провидение избрало его служить нижайшим орудием своих решений.
Государь покидает Аничков после того, как негодяи были отведены в участок, и, только прибыв к брату в Зимний дворец, он узнал об опасности, которой он чудом избежал… Если бы запоздание не имело места, государь проезжал бы в нескольких шагах от них».
Если бы не это промедление в Аничковом дворце, случившееся из-за небывалой неразберихи между прислугой, понять и объяснить которую не мог никто, императора Александра III к моменту ареста террористов уже не было бы в живых.
Но Божьей волею император был спасен.
«Все в России спокойно. Школа, слава Богу, оздоровлена путем введения нового университетского устава, революционная партия разбита, революционеры, поседевшие в боях, или изъяты из обращения, или скитаются по загранице бессильные и безвредные, – писали 5 марта 1887 года “Московские ведомости”. – С того времени, как возникло опасение, что Россия не захочет доле оставаться в распоряжении чужих держав и захочет иметь свою политику, соответствующую ее достоинству и ее собственным интересам, начали появляться у нас дурные признаки, стали замечаться так называемые самообразовательные кружки, в которые привлекаются молодые люди сначала для литературного препровождения времени, для чтения известных писателей, причем мало-помалу прочитываются и подпольные издания, которые, наконец, становятся главными предметами занятий, рассуждений и толков. Тут-то и улавливаются наиболее податливые птенцы и замыкаются в клетку, разобщаются туманом революционных идей с окружающим миром, подчиняются тайной команде, должным образом терроризуются и потом становятся слепыми орудиями для самых безумных дел, для самых гнусных злодеяний.
Кто их поджигает? …Самообразовательные кружки есть порождение темных сил, питающихся соками немецкой и антирусской политики. Ей-то особенно и полезны российские антиправительственные выступления, террористические замыслы».
Александр III считал, что желательно было бы не придавать слишком большого значения аресту террористов, готовивших покушение на него.
«По-моему, лучше было бы узнавши от них все, что только возможно, – сказал он, – отправить в Шлоссельбургскую крепость – это самое сильное и неприятное наказание».
Но пожелание императора почему-то оказалось неисполненным, и 15 апреля 1887 года 15 обвиняемых по делу «второго 1 марта» предстали перед судом.
Александр Ульянов отказался от защитника и сам произнес свою защитительную речь.
«Среди русского народа, – сказал он тогда, – всегда найдется десяток людей, которые настолько горячо чувствуют несчастье своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело. Таких людей нельзя запугать чем-нибудь».
И слились эти слова со скрипом ключей, открывающих двери злу и мраку, скопившемуся в шлиссельбургских подземельях, и откликнулся на них гимназист в далеком Симбирске, сказавший: «Мы пойдем другим путем».
Бесконечным и кровавым для России оказался этот путь, и вот, кажется, и нет уже давно ни Российской империи, ни СССР, а всё еще не кончается эта мучительно долгая дорога.
Если рассуждать формально, Александр III по составу своей крови был менее русским, нежели все остальные русские императоры. И вместе с тем едва ли мы найдем среди его предшественников более русского царя…
Всю жизнь он вставал в семь часов утра, обливался ледяной водой и надевал крестьянскую рубаху. Он мог согнуть пальцами серебряный рубль, и однажды, во время обеда с австрийским послом, когда разговор зашел о положении на Балканах и посол угрожающе намекнул, что Австрия может мобилизовать два или три армейских корпуса, Александр III спокойно взял серебряную вилку, скрутил ее петлей и положил перед австрийским послом.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!