Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

все дешево и сердито. Установить штук двадцать десятимегатонных крошек на глубине ста метров в вертикальных шахтных стволах. Обошлось бы это в миллиард долларов, плюс миллионов пятьдесят в год на содержание и охрану.

И никакая ПРО, никакие «звездные войны» не помогут. Перехватывать нечего. Вот оно, самое гуманное оружие в истории. Оружие, которое сделало бы войны невозможными. Правда, такое говорили раньше и про «обычную» атомную бомбу, а до этого про самолет и динамит. И еще одна проблема — с такой системой в качестве приложения должен идти новый Отец Народов с трубкой в зубах, про которого известно, что он не шутит. Иначе враги решат, что их просто берут на понт.

Вот какие мысли занимали сознание бывшего гуманиста. Данилов думал, что согласился бы жить в паре километров от одной из таких бомб, лишь бы она берегла покой его страны. Страшной, тоталитарной, кровавой Родины.

* * *

За окном, покрытым замысловатыми узорами, была темнота, хотя он бодрствовал уже часов четырнадцать. Раньше это угнетало, а теперь воспринималось как нечто естественное.

Саша глянул на часы. Без четверти двенадцать — ночи, раз не видать вообще ничего. Его биологические часы и так всегда колебались, а без привязки к световому дню сбились вовсе.

Он достал банку консервированных персиков, с трудом открыл, держа открывалку негнущимися пальцами, и начал есть ложкой прямо из банки. Моветон, конечно, но очень уж редко ему удавалось теперь поесть сладенького. Все больше дрянь, которая не нашла бы применения даже в китайской кухне.

В последнее время реальность редко давалась Саше в ощущениях. Целыми днями он видел только комнату, тени от фонаря на потолке и «Черный квадрат» Малевича вместо окна. Когда он был сыт, ему трудно было заставить себя двигаться. Целые дни проводил он в тягучем дремотном безделье — наполовину сне, наполовину бодрствовании, и давно бы свихнулся, если бы не был чистым интровертом и не мог заменить общение внутренним диалогом.

Впервые за три месяца ему не спалось. Он не мог ничего с собой поделать: мысленно возвращался в город, тонувший в сером тумане. И думал о тупиках.

Он понимал, что цивилизация зашла в тупик по всем направлениям.

Социальный тупик. В начале XXI века общественные процессы привели к появлению человека потребляющего. И истребляющего: природу, своих соседей по планете и себя до кучи. Возникло парадоксальное явление — «прогресс» приводил не к невиданному взлету культуры и грамотности, а к массовому отупению. Новые поколения с клиповым мышлением не могли следить за сюжетом простейшей книги. Телевизор заменил людям не только природу, но и собственные мозги. А всеобщая «мобилизация» и сращивание Интернета с телевидением вбили последний гвоздь в гроб нормального человеческого мышления. Культ вещей породил такое темное царство мещанства, которое не снилось никакому Островскому. Беда не в том, что посещение музея или храма было заменено шопингом, а в том, что грань между этими занятиями стерлась, и в музей теперь можно было прийти, чтобы купить сувениры, а в супермаркет — чтобы поклониться новым потребительским идолам.

Научный тупик. Прогресс закончил восхождение к очерченным в начале ХХ века вершинам. Вместо этого ученые мужи (хотя называть их так неполиткорректно) сосредоточились на придумывании новых «рюшечек» к имеющимся технологиями, чтобы сделать их дизайн более «дружественным» и «эргономичным». Ученые превратились из Прометеев в Гермесов, стали мальчиками на побегушках у Золотого тельца. Вершина прогресса XXI века — не ракета и даже не компьютер, а айпод или айпад, который полагается таскать на виду и который хорош только тем, что в его раскрутку вложили в тысячу раз больше, чем в разработку. Новых гениев не появлялось вовсе. Нобелевские премии давали или за открытия, сделанные пятьдесят лет назад, или за анализ способов ковыряния в носу.

Культурный тупик. Он пришел, вернее, люди пришли к нему, когда слово «деятели культуры» приобрело ругательный оттенок. Именовали так не настоящих творцов (ведь все, как гласили доктрины постмодернизма, уже было сотворено), сеятелей доброго и вечного, а слащавых «шоуменов», эстрадных шлюх и бездарных (но тонко чующих конъюнктуру) режиссеров, продажных журналистов, готовых лизать до самых гланд того, кто заплатит по таксе. Литература выродилась в игру «Кто хочет спать с миллионером?». По сравнению с некоторыми «шедеврами» современных творцов «Лолита» Набокова казалась сказкой про Белоснежку. Втаптывание святого в грязь стало такой же нормой для элитарной прозы, как пережевывание однообразных сюжетов для массовой. Готовые литературные шаблоны­«конструкторы», из которых можно за пару месяцев «сваять» детектив (иронический) или фэнтези (темное или городское, само собой), почти открыто продавались «мастерами» своим начинающим коллегам по цеху. Сбылась мечта постмодернистов. Искусство действительно умерло.

Политический тупик. Отгремели великие битвы классов и народов, и место титанов, с небрежной грацией возводивших и рушивших империи, потихоньку заняли ничтожества, которых раньше бы не пустили дальше ординарцев. Место вождей заняли клерки, изо всех сил старающиеся выглядеть им ровней. Вместо предсказанного в эпоху всеобщей грамотности повышения активности масс — их полная апатия, так что даже такие клопы с помощью масс-медиа легко манипулировали быдлом, которому за месяц до выборов можно было подкинуть хоть любимого лабрадора. Впрочем, и в самой демократической стране мира царил похожий абсурд.

Нравственный тупик. Депутат от «Партии милосердия и разнообразия» (желающей снизить возраст сексуальной неприкосновенности до 12 лет, а в идеале и до нуля) чудом не прошел в парламент Голландии в начале XXI века. Оснований для запрета партии никто не нашел. И лобби подобных людей в парламентах и правительствах всего мира жило и процветало. Из бедных стран в богатые потоком шли партии живого товара. Кого в бордели, а кого и на органы. А интернет предлагал извращения на любой вкус и цвет. Насилуй живых и мертвых, дави ногами котят или отрезай им головы – сняв это на камеру, получишь популярный ролик, за который еще и деньги выручить можно. Нет добра, нет зла, нет порока, и добродетели тоже нет. Все хорошие, все славные, только разные.

Модульные люди, люди функции, люди-манекены. Нет ни дружбы, ни любви, только отношения с целью взаимной выгоды на оговоренный срок.

И ни у какой церкви не было ответов на острые вопросы современности. Не только в России, где православных, судя по опросам, было в два раза больше, чем верующих. Священникам чаще приходилось говорить, что можно есть и надевать, а не о том, как спасти душу. Стоило ли Иисусу выгонять менял из храма?

Экологический тупик. Наряду с растиражированными страшилками вроде глобального потепления или озоновой дыры (которые если и не мифы,