1115 вопросов священнику - Афанасий Гумеров

Созревшая и укоренившаяся страсть является невидимым идолом, поставленным внутри человека. Ему он служит и покланяется. Поэтому св. апостол Павел называет жизнь по страстям идолослужением: ибо знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бог Еф. 5:5). Нельзя возлюбить Бога, пока человеком владеет страсть.

Духовные писатели-аскеты выделяют восемь главных страстей, которые называют смертными, потому что они разрушительно действуют на весь строй духовной жизни и могут привести в вечной смерти, лишив человека спасения: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Некоторые, говорят о семи смертных грехах, объединяя уныние и печаль. Самая опасная страсть — гордость, которая может привести человека даже к открытому богоборчеству. Полнокровным в духовном отношении христианином может стать только тот, кто избавился от матери всех страстей — себялюбия. Эгоизм абсолютно не совместим с духом христианства.

Любая страсть является духовной болезнью. Большинство людей имеют в себе страсти. Многие из них посвящают жизнь удовлетворению этих страстей и не задумываются над тем, что готовят себя для ада. Поэтому святые отцы пишут о необходимости самой решительной борьбы со страстями. Путь к освобождению от тирании той или иной страсти только один — искреннее покаяние и решимость исправиться. Чем раньше, тем лучше. Чем дольше человек ведет греховную жизнь, тем больше травмируется душа. В святоотеческой литературе проводится мысль, что страсть является, прежде всего, болезнью воли, хотя и другие свойства и способности человека при этом извращаются. Для исцеления от этого нужен подвиг, а не повторение на исповеди из месяца в месяц, из года в год одних и тех же грехов. Если это происходит, то значит, что в глубине души человек сроднился со страстью, и только на поверхности сознания имитирует борьбу с ней. «О, как сладостны поводы к страстям! Человек может иногда отсечь страсти; вдали от них наслаждается тишиною, веселится, когда прекращаются они: но не может сделать, чтобы не было у него причин к страстям. Поэтому искушаемся и нехотя, и печалимся, когда мы в страстях, но любим, чтобы оставались в нас поводы к ним. Грехов себе не желаем, но приводящие нас к ним причины принимаем с удовольствием» (Преп. Исаак Сирин. Слова подвижнические. Слово 71). Тот же великий наставник духовной жизни в другом слове говорит: «Когда из любви к Богу желаешь совершить какое дело, пределом желания сего поставь смерть; и таким образом на самом деле сподобишься взойти на степень мученичества в борьбе с каждою страстию и не понесешь никакого вреда от того, что встретится с тобою внутри оного предела, если претерпишь до конца и не расслабеешь» (Слово 38). И когда человек ради спасения готов подвизаться даже до смерти, тогда приходит от Господа всесильная помощь и исцеляет.

Почему люди в храме покланяются иконам?

священник Афанасий Гумеров, насельник Сретенского монастыря

Приведенное место из книги «Исход» относится к историческому Израилю — народу, который более 400-х лет жил в Египте среди язычников и был заражен идолопоклонством. Религиозную нестойкость евреи проявляли на протяжении всей его истории вплоть до вавилонского плена, несмотря на все запреты и наказания. Сколько было нечестивых царей (особенно в 10-коленном Северном царстве), которые вводили в стране культы, заимствованные у ассирийцев, халдеев, финикийцев. Постепенно евреи начали понимать Исх.20:4–5 предельно широко и стали бояться делать любые изображения, даже если это не носило никакого религиозного характера. Поэтому у Израиля на протяжении всей библейской истории не существовало никакого изобразительного искусства.

Текст и контекст процитированного в письме места ясно показывает, что запрет делать изображения носил не абсолютный характер, а самым определенным образом был направлен против опасности заразиться идолопоклонством языческих народов, с которыми евреи были в постоянном общении. Такой же религиозно-педагогический характер имело деление на чистых и нечистых животных. Ясно, что Бог всех сотворил чистыми. Установленное законом Моисея деление символизировало выделенность религиозно-чистого Израиля из среды духовно-нечистых, пребывающих в идольском нечестии, язычников. Закон также запрещал смешивать разные породы скота, засеивать поле различными видами семян, делать ткань из разных ниток (например, шерстяных и льняных). Все это было направлено против опасности смешения с идолопоклонниками. Легко показать, что предписание не делать «никакого изображения» не носило абсолютного характера, а имело конкретную цель. Разве не было в скинии, а позже в Иерусалимском храме на крышке ковчега завета изображения двух херувимов: «И сделал двух херувимов из золота: чеканной работы сделал их на обоих концах крышки, одного херувима с одного конца, а другого херувима с другого конца: выдавшимися из крышки сделал херувимов с обоих концов ее» (Исх.37:7–8). Сам Господь повелел Моисею сделать в пустыне медное изображение: «И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив» (Числ. 21:9). Господь Спаситель указывает на медного змея как на Свое символическое предъизображение: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, 15 дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:14–15).

Когда протестанты, баптисты и представители некоторых сект приводят против православных Исх.20:4–5, то сознательно опускают связанный с цитируемым местом предшествующий стих: «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (20:3). У нас, православных, и нет других богов, а есть единый Бог Господь, Творец и Вседержитель, как Он Сам открыл Себя через пророков и апостолов. Ему и поклоняемся в духе и истине (Ин. 4:24). Иконы и другие символические изображения мы за Бога не принимаем, с Ним не отождествляем. Поражает, насколько протестанты, баптисты, сектанты не имеют ни малейшего знания духовной жизни православной Церкви. Казалось бы, не трудно отрыть книги по догматическому богословию и увидеть, что первый и главный раздел посвящен единому Богу. В них ясно проводиться мысль о всемогуществе Бога, о нетварности Божества, об абсолютности и непостижимости Его сущности. Богословское учение об иконах ясно выражено в молитвах на их освящение: «сице всегдашняго ради воспоминания, Тебе единаго славимаго Бога не точию усты исповедуем, но и образ пишем, не еже боготворити сей, но еже нань телесныма очима взирающе, умныма на Тебе Бога нашего зрети, и Того чтуще, Тебе Создателя, Искупителя и Освятителя нашего славити и величати и Твоя неисчетная благодеяния воспоминати…» (Чин благословения