Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник) - Бернард Корнуэлл

– Не смотреть в ту сторону! – крикнул Томас тем людям Робби, которые слышали эти слова, а сам, лениво потягиваясь, словно нехотя повернулся и устремил взгляд за речушку.

Сперва он увидел только двух крестьян, которые несли через брод связки кольев, и подумал было, что Женевьева их и заметила, но, посмотрев на другой берег, разглядел трех спрятавшихся за деревьями всадников. Очевидно, они считали себя надежно укрытыми, но в Бретани Томас научился замечать опасность в чащах и зарослях.

– Это их разведка, – сказал он шотландцу, – теперь ждать недолго, а?

Томас натянул лук.

Робби вгляделся повнимательней.

– Один из них, кажется, священник, – сказал он без особой уверенности.

– Просто на нем черный плащ, – предположил Томас, вглядевшись в том же направлении.

Трое всадников повернули и скоро скрылись за деревьями.

– А что, если это граф Бера? – спросил Робби.

– Допустим, это так. Ну и что?

Чувствовалось, что Томаса такая возможность не воодушевила. Очень уж ему хотелось схватиться с кузеном.

– Вот будет выкуп так выкуп!

– Это точно.

– Так ты не будешь против, если я останусь, пока он не будет выплачен?

Этот вопрос неприятно поразил Томаса. Он уже привык к мысли, что Робби уйдет из отряда и не будет больше баламутить людей своей ревностью.

– Ты хочешь остаться?

– Чтобы получить мою долю выкупа, – вскинулся Робби. – А что в этом такого?

– Нет-нет, – поспешил успокоить друга Томас. – Ты получишь свою долю, как же иначе.

Он подумал, что, пожалуй, уж лучше выплатить Робби его долю вперед из своего кармана и таким образом ускорить продвижение шотландца по его покаянной стезе, но сейчас было не время делать это предложение.

– Смотри не бросайся в бой слишком рано! – снова остерег он молодого человека. – Ну, с Богом, Робби!

– Нам давно пора как следует подраться, – сказал Робби, воспрянув духом. – Не давай своим лучникам убивать богатых всадников. Оставь нескольких и для нас.

Усмехнувшись, Томас спустился с кургана, нацепил тетиву на лук Женевьевы и направился с ней туда, где скрывался со своими людьми сэр Гийом.

– Ждать уже недолго, ребята, – сказал он, взобравшись на телегу, чтобы выглянуть через забор на дорогу.

Его лучники, затаившиеся за живой изгородью, уже наложили на луки первые стрелы с широкими наконечниками.

Томас присоединился к ним и принялся ждать. Ожидание затягивалось. Время, казалось, замедлилось, оно еле ползло, чуть ли не замерло на месте. Ожидание показалось Томасу столь долгим, что у него появилось опасение: а что, если враги догадались о засаде и двинулись в обход, чтобы ударить с тыла или с фланга? Кроме того, могло статься, что из городка Массюб, находившегося не так далеко, послали людей выяснить, с чего это в деревне разожгли сигнальный костер.

Сэр Гийом разделял его беспокойство.

– Ну где же они, черт возьми? – спросил он, когда Томас вернулся во двор и снова взобрался на повозку, чтобы посмотреть, что делается за рекой.

– Кто их знает.

Томас всматривался в даль, но не видел в каштановой роще ничего, что бы могло его насторожить. Листья уже начали желтеть. Две свиньи рылись среди стволов.

На сэре Гийоме был хоберк – длинная, до лодыжек, кольчуга, покрытый вмятинами от ударов нагрудник, подвязанный веревкой, и только один наруч на правой руке. Голову его защищал обыкновенный салад, что-то вроде железной шляпы с широкими наклонными полями, отводившими нанесенный сверху удар. Это была простая, дешевая разновидность шлема, защищавшая не так надежно, как более сложные и дорогие. Конники Томаса в большинстве своем были одеты в такие же доспехи, состоящие из разрозненных частей, случайно собранных на полях сражений. Полного комплекта стальных лат не было ни у кого, кольчуги зачастую были продырявленные и зачиненные вместо железных колец кожаными заплатами, и далеко не каждый мог похвастаться щитом. Щит сэра Гийома был сделан из ивовых планок, покрытых кожей; нарисованный на нем герб с тремя желтыми ястребами на голубом поле выцвел почти до неузнаваемости. Еще один щит, с эмблемой в виде черного топора на белом фоне, был только у одного воина, но он знать не знал, кому принадлежит этот символ. Ратник снял этот щит с мертвого врага в стычке под Агийоном, одним из главных опорных пунктов англичан в Гаскони.

– Наверняка щит английский, – рассудил боец.

Он был бургундским наемником, сражался против англичан и остался не у дел, когда после падения Кале было заключено перемирие. Он был очень рад, что пристроился на одной стороне с тисовыми луками.

– Не знаешь, чей это герб? – спросил наемник.

– Никогда не видел, – ответил Томас. – Откуда у тебя этот щит?

– Засадил его прежнему хозяину меч в хребтину. Под спинную пластину. У него отлетела пряжка, и спинная пластина болталась, как подбитое крыло. Грех было не воспользоваться. Господи, как же он заорал!

Сэр Гийом издал смешок. Он вытащил из-под нагрудника полкаравая темного хлеба, отломил кусок, надкусил и выругался, выплюнув осколок гранита, отломившийся, должно быть, от жернова, когда мололи зерно. Потом он потрогал языком сломанный зуб и выругался еще раз.

Томас взглянул на небо и увидел, что солнце стоит уже низко.

– Сегодня нам придется возвращаться домой поздно, – проворчал он. – Засветло не успеть.

– Найдем реку и пойдем вдоль берега, – сказал сэр Гийом, морщась от боли. – Иисус, – пробормотал он. – Проклятый зуб!

– Зубчик чеснока! – посоветовал бургундец. – Положи на зуб дольку чеснока, боль и уймется.

Внезапно свиньи, что паслись в каштановой роще, задрали рыла, принюхались, а потом быстро потрусили на юг. Их что-то спугнуло. Томас предостерегающе поднял руку, чтобы громкие голоса не насторожили приближающихся всадников, и тотчас же поймал за рекой мелькнувший среди деревьев солнечный блик. Он понял, что солнечный луч отразился от вражеских доспехов.

– А вот и гости явились, – сообщил Томас, соскочил с телеги и бегом вернулся к дожидающимся за живой изгородью лучникам. – Просыпайтесь, ребята. Овечки идут на бойню.

Он занял место позади изгороди; рядом, держа лук наготове, встала Женевьева. Томас не верил, что она в кого-нибудь попадет, но улыбнулся ей.

– Смотри не высовывайся и не стреляй, пока они не доедут до межи, – напомнил он девушке, а сам осторожно выглянул поверх живой изгороди.

Вот они! Едва враги показались, Томас понял, что ненавистного кузена среди них нет. На развернутом стяге, с которым выехал знаменосец, был изображен не йейл, а оранжевый леопард Бера.

– Не высовываться! – предупредил Томас своих людей, пытаясь сосчитать врагов.