Гайдзин - Джеймс Клавелл

— Мне придется провести расследование. Эдвард Горнт — американец, иностранный подданный… он готовит письменное заявление. Хорошо ещё, что Адамсон в отпуске, иначе он непременно пожелал бы принять в этом участие. Он ведь адвокат, не так ли, помимо того, что является американским поверенным в делах?

— В любом случае это не имеет значения. Хоуг и я можем дать медицинское заключение. — Бебкотт поднялся и добавил холодно: — Но вот «выстрел в спину»? Не очень-то хорошая реклама для Иокогамы.

— Целиком с вами согласен. — Лицо сэра Уильяма сморщилось. — Целиком с вами согласен. Не хотелось бы мне, чтобы ветер разносил о нас такие новости.

— Вы имеете в виду наших хозяев?

— Да. Их придется проинформировать, таковы правила. Я не могу официально сообщить им, что в точности произошло, ни в том, ни в другом случае. Очевидно, что смерть Норберта была несчастным случаем. Но Струан?

— Расскажите им правду, — ответил Бебкотт, взбешенный этой смертью и в ярости на себя самого за то, что его работа оказалась недостаточно хорошей и что, уже не как врачу, ему отчаянно хотелось сжать Анжелику в объятиях и защитить её от всего этого. — А правда состоит в том, что эта никому не нужная, ранняя смерть прекрасного молодого человека напрямую связана с теми ранами, которые были нанесены ему во время неспровоцированного нападения на него на Токайдо.

— Нанесены подлыми убийцами, которые до сих пор разгуливают на свободе, — с горечью добавил сэр Уильям. — Вы правы.

Он проводил Бебкотта до двери, взмахом руки отпустил Тайрера, потом подошел и встал у окна, расстроенный своим нынешним бессилием. Я должен быстро привести бакуфу к покорности, или нам конец, и наши надежды открыть Японию миру растают как дым. Сами они этого не сделают, поэтому мы должны им помочь. Но они обязаны вести себя как цивилизованные, законопослушные люди… а время между тем уходит. Я сердцем чую, что однажды ночью они нападут на нас, предадут нас огню и тогда все, конец. Уж это будьте покойны!

О да, они понесут наказание — и многие погибнут. А я тем временем не выполню своего долга, все мы будем мертвы, а это действительно очень тоскливое умозаключение. Если бы только Кеттерер не был так туп. Как мне, чёрт возьми, подчинить этого упрямого ублюдка своей воле?

Он вздохнул, зная ответ: первым делом тебе стоит помириться с ним!

Их бурная беседа вчера поздно ночью по поводу вызывающего пренебрежения, с которым адмирал отнесся к просьбе миссис Струан и его собственному совету — он не подозревал о подлинной причине, пока, чуть раньше, клещами не вытащил её из Джейми Макфея, — переросла в открытую ссору, оба перешли на крик:

— Это было неразумно позволять Марлоу…

— Я счел это наилучшим решением! А теперь послушайте, что я вам ска…

— Наилучшим? Чёрт возьми меня совсем, я только что узнал, что вы сочли наилучшим глупо вмешаться в дела политики и торговли, попытавшись выторговать неосуществимое соглашение у претендента на трон Струанов и тем самым превратили в нашего непримиримого противника подлинную главу компании! — в бешенстве выпалил он. — Не так ли?

— А вы, сэр-р, вы вмешиваетесь в дела, которые являются исключительной прерогативой парламента — объявляете войну — и подлинной причиной того, что вы так неразумно выбираете выражения, сэр-р, и так расстроены, является то, что я не стану начинать войну, которую мы не в состоянии выиграть, не в состоянии поддерживать с нашими наличными силами, если вообще вести, а, по моему мнению, любое нападение на столицу будет справедливо расценено туземцами как акт войны, никак не случайность. Честь имею кланяться!

— Вы согласились помо…

— Я согласился побряцать оружием, дать несколько учебных залпов, чтобы поразить воображение туземцев, но я не соглашался подвергать обстрелу Эдо и, говорю это в последний раз, не собираюсь этого делать, пока вы не представите мне письменные полномочия на это, одобренные Адмиралтейством. Желаю здрав…

— Военный флот и армия подчиняются и получают указания от гражданских властей, клянусь Богом, а власть здесь — я!

— Да, вы и есть, клянусь Богом, если я соглашусь, — проревел адмирал, побагровев лицом и шеей, — но моими кораблями вы не командуете, и пока я не получу иных приказов, одобренных Адмиралтейством, я буду управлять своим флотом так, как считаю нужным. Желаю здравствовать!

Сэр Уильям сел к столу. Он ещё раз вздохнул, взял в руки перо и написал на официальном бланке миссии:

Дорогой адмирал Кеттерер! Многое из того, что вы говорили вчера вечером, справедливо. Пожалуйста, извините мой неразумный выбор некоторых слов в пылу беседы. Не будете ли вы так добры, чтобы заглянуть ко мне сегодня днём. Вы уже, без сомнения, слышали о печальной смерти юного Струана, которая, по словам доктора Бебкотта, «напрямую связана с ранами, полученными во время неспровоцированного нападения на Токайдо». Я буду вынужден подать новую, более серьезную жалобу бакуфу по поводу смерти этого прекрасного английского джентльмена и был бы крайне рад выслушать ваш совет относительно того, как следует распорядиться этой ситуацией. Засим, мой дорогой сэр, примите мои самые искренние уверения в совершеннейшем к вам почтении.

— Чего только я не сделаю для Англии, — пробормотал он, потом крикнул: — Филип! — подписал послание и посыпал его сверху, чтобы высохли чернила.

— Да, сэр.

— Снимите копию и отошлите с посыльным к адмиралу Кеттереру.

— Только что прибыл Джейми, сэр, и пришла депутация с просьбой к вам объявить сегодняшний день Днём ангела, днём траура.

— В просьбе отказано! Джейми пусть войдет.

Джейми появился весь в кровоподтеках, плечо ему уже перевязали.

— Джейми, вы чувствуете себя лучше? Хорошо. Джордж Бебкотт был у меня с отчетом. — Он рассказал ему все, что говорилось о теле Малкольма. — Каково ваше мнение?

— Мы должны отослать его домой в Гонконг, сэр.

— Хорошо, я подумал о том же. Вы сопроводите его?

— Нет, сэр. Миссис Струан… боюсь, она больше не одобряет моей особы, и если бы я вернулся, это только усугубило бы и без того поистине ужасное положение, в котором она оказалась, бедная женщина. Строго между нами, меня увольняют в конце месяца.

— Боже милостивый, за что? — Сэр Уильям был потрясен.

— Это не имеет значения, теперь уже нет. Анжелика, наша миссис Струан, разумеется, поедет, и доктор Хоуг — вам известно, что она передумала и решила остановиться в своих старых комнатах у нас, а не во французской миссии?

— Нет, о, ну что же, полагаю, так будет лучше всего. Как она?

— Хоуг говорит, настолько хорошо, насколько этого можно ожидать, какого бы дьявола это ни означало. Мы пошлем «Гарцующее Облако» сразу же, как только вы и он известите меня. Когда это может произойти?

— Джордж сказал, что он сегодня проведет вскрытие и подпишет свидетельство о смерти. Клипер мог бы отплыть завтра же, единственной проблемой остается Анжелика, когда она сможет отправиться. — Сэр Уильям пристально посмотрел на него. — Что с ней?