Огни небес - Роберт Джордан

— Вчера вечером Мелиндра пыталась меня убить, — сказал Мэт, и Ранд перестал гадать, куда подевались Девы. — Мы разговаривали, а потом она меня вдруг пнула, как будто башку мне с плеч снести пыталась.

Короткими фразами Мэт рассказал о происшествии. Кинжал с золотыми пчелами. Свои умозаключения. Изложив, чем все кончилось, он закрыл глаза и, промолвив просто и безжизненно: «Я убил ее», тотчас же быстро открыл их, словно увидел под веками нечто, чего не желал видеть.

— Жаль, что тебе пришлось так поступить, — тихо произнес Ранд, и Мэт уныло пожал плечами.

— Лучше она, чем я. По-моему. Она была Приспешницей Темного. — Судя по голосу, особой разницы для Мэта и не было.

— Я разберусь с Саммаэлем. Как только буду готов.

— И сколько еще их останется?

— Отрекшихся здесь нет, — рявкнула Авиенда. — Как нет и ни одной Девы Копья. Где они? Что ты наделал, Ранд ал'Тор?

— Я? Вчера вечером их было тут не меньше двух десятков, и с той поры я ни одной не видел.

— Может, это потому, что Мэт… — начал Асмодиан и умолк, когда Мэт поднял на него взор, губы юноши спаяла боль и возникла готовность ударить.

— Не будьте дураками, — твердо заявила Авиенда. — Фар Дарайз Май не стали бы заявлять о тох против Мэта Коутона. Она пыталась убить его, и он убил ее. Даже ее первые сестры, будь они у нее, ничего бы не сказали. И никто не заявил бы о тох против Ранда ал'Тора за поступок, совершенный другим, если только на то не было его приказа. Это ты что-то сделал, Ранд ал'Тор. Ты их сильно обидел, иначе они были бы здесь.

— Ничего я не делал, — резко заявил девушке Ранд. — И я не намерен стоять тут и обсуждать невесть что. Мэт, ты уже оделся и готов отправиться на юг?

Мэт сунул руку в карман куртки, что-то нащупывая. Обычно он хранил там свои игральные кости вместе со стаканчиком.

— В Кэймлин. Я устал от того, что они ко мне подкрадываются. Я бы сам хотел к кому-то из них подобраться. И не цветочек какой растреклятый подарить, а по башке настучать, — добавил он с гримасой.

Ранд не спрашивал, что Мэт имеет в виду. Другой та'верен. Два вместе, наверно, перетянут на себя случай. Не сказать определенно, как или хотя бы если, но…

— Похоже, мы с тобой проведем еще немного времени вместе.

Мэт же сейчас скорее являл собой покорность судьбе.

Не успели они вчетвером удалиться по завешанному гобеленами коридору, как их встретили Морейн с Эгвейн, ступавшие так плавно, словно днем их ожидала, самое большее, прогулка в дворцовом саду. Эгвейн, спокойная, с холодным взором, на пальце — золотое кольцо Великого Змея, и впрямь сошла бы за Айз Седай, несмотря на айильские одежды и шаль и повязанную вокруг головы сложенную косынку. Морейн же… На свету сверкали золотые нити, прочерчивая платье Морейн из переливчатого голубого шелка. Маленький голубой камешек, свисавший на лоб на золотой цепочке, вплетенной в волны затейливо уложенных темных кудрей, сиял так же ярко, как и крупные, оправленные в золото сапфиры на шее. Вряд ли уместный наряд для того дела, к которому они готовились, но не Ранду, щеголявшему в красной, расшитой золотом куртке, рассуждать вслух на эту тему.

Возможно, Морейн бывала во дворце, когда Дом Дамодред владел Солнечным Троном, однако изящная осанка придавала ей еще более царственный вид, чем помнил Ранд. Даже неожиданное появление затесавшегося сюда Джасина Натаэля не поколебало ее величественной безмятежности, но Мэту Айз Седай тепло улыбнулась.

— Итак, Мэт, ты тоже идешь. Научись доверять Узору. Не потрать жизнь впустую, пытаясь изменить то, чего изменить нельзя. — Судя по лицу Мэта, он готов был задуматься, не изменить ли ему в корне свое решение, но Айз Седай, нисколько не встревоженная, отвернулась от него. — Это тебе, Ранд.

— Еще письма? — спросил он. На одном послании он увидел свое имя, выведенное изящным почерком, который он немедленно признал. — От тебя, Морейн? — На другом было имя Тома Меррилина. Оба письма были запечатаны, по-видимому, ее же кольцом Великого Змея: на кругляшах синего воска оттиснуто изображение змея, кусающего себя за хвост. — Зачем ты мне письмо написала? Да еще и запечатала! Раньше ты никогда не боялась говорить мне в лицо все, что хотела сказать. Если я и забудусь, то Авиенда не преминет мне напомнить, что я всего-навсего из плоти и крови.

— Ты изменился. Ты уже не тот мальчишка, которого я впервые увидела у гостиницы «Винный Ручей». — Голос Морейн звенел нежными серебряными колокольчиками. — Ты на него мало похож. Молюсь, чтоб ты изменился достаточно.

Эгвейн что-то тихонько пробормотала. Ранду показалось, что то было: «Я молюсь, чтоб ты не изменился чересчур». Нахмурясь, она глядела на письма, словно силилась разобрать, что в них. Как, впрочем, и Авиенда.

Морейн продолжила с большей бодростью, даже с живостью:

— Печати — для пущей сохранности. Я написала кое-что, о чем бы тебе не худо поразмыслить. Нет, не сейчас, потом, когда для этого будет время. Что до письма Тому… Я не знаю рук надежнее твоих. Вот тебе и вручила. Когда увидишь его снова, передай ему это письмо. А теперь тебе надо кое на что у причалов взглянуть.

— У причалов? — сказал Ранд. — Морейн, сегодня ведь такое утро, у меня ни минуты нет для…

Но Айз Седай уже двинулась по коридору, явно не сомневаясь, что Ранд последует за ней.

— Лошади готовы, я распорядилась. Кстати, Мэт, и для тебя тоже есть, — сказала Морейн.

Эгвейн на миг заколебалась, потом пошла за Айз Седай.

Ранд открыл рот, собираясь окликнуть Морейн. Она же поклялась слушаться. Что бы она ни хотела ему показать, можно ведь и в другой день поглядеть.

— А что от одного часа изменится? — пробурчал Мэт. Наверное, он и в самом деле еще передумает.

— Было бы неплохо, если б тебя увидели утром, — заметил Асмодиан. — Равин, возможно, очень скоро узнает, что ты выходил в город. Если у него закрались какие-то сомнения и если у него есть шпионы, которые в замочную скважину подсматривают, то твое появление на людях приглушит на сегодня его подозрения.

Ранд поглядел на Авиенду:

— Ты тоже советуешь задержаться?

— Я советую тебе послушаться Морейн Седай. Только дураки не слушают Айз Седай.

— Интересно, что такого у причалов, что важнее Равина? — пробурчал Ранд и покачал головой. В Двуречье бытовала поговорка, правда, при женщинах ее не упоминали. Создатель сотворил женщин радовать взор и терзать разум. В этом отношении Айз Седай ничем не отличались от обычных женщин. — Ладно, один час, — подытожил Ранд.

* * *

Солнце поднялось не высоко, и выстроившиеся вдоль каменной набережной фургоны Кадира не покинула длинная тень, протянувшаяся от городской стены, но купец тем не менее утирал лицо большим платком. Громадные серые стены, полукольцом охватывая череду причалов и уходя концами в реку, превращали набережную в тусклую мышеловку, в которую и поймали Кадира. К пристаням привалились лишь широкие, с округлыми носами баржи для перевозки зерна, и такие же стояли на якоре в отдалении, ожидая разгрузки. Кадир подумывал, не проскользнуть ли на какую-нибудь, когда та отчаливать будет, но тогда придется бросить большую часть нажитого добра. Тем не менее, если бы купец был уверен, что неспешное плавание по реке, куда угодно, отдалит его от смерти, он бы махнул на все рукой и сбежал. В сны его Ланфир больше не являлась, но ожоги на груди напоминали о ее приказаниях. При одной мысли о неповиновении кому-то из Избранных Кадира затрясло от озноба, хоть по лицу его и струился пот.