Продавец острых ощущений - Алексей Макеев

На пятьдесят пятом году жизни Альберт вдруг вспомнил про неудавшийся бизнес и не придумал ничего умнее, как снова взяться за старое. На этот раз везло ему дольше, но ненамного. Месяц назад его снова взяли с наркотой. На той же границе. Дело вести досталось тому же следователю. Забиулин привлек того же адвоката, который собирался провернуть старую схему повторно. С той только разницей, что теперь его клиент не был настолько чист. Зато братец его стал богаче, и связи у него появились намного круче.

Адвокат договорился со следователем, чтобы делу ход пока не давали. Тот, зная и Забиулина, и адвоката, согласился подождать, и Забиулин помчался в Москву. Но все трое просчитались. Брат Альберту отказал и отправил домой ни с чем. Адвокат оказался парнем ушлым и велел выставить на продажу квартиру. Остаться на улице лучше, чем попасть в камеру, решил Альберт, и предложение адвоката принял. Объявление о продаже разместили, да вот беда: по закону, половина квадратных метров принадлежала брату. Этого ни адвокат, ни Альберт не учли.

Таким образом, у Альберта появился третий мотив, по которому он мог желать избавиться от брата. И все же к его убийству он оказался непричастен. Больше суток Гуров и Крячко допрашивали Забиулина, расписывали ему преимущества чистосердечного признания, а он так и не раскололся. Почему? Да потому что брата не убивал. Ни своими, ни чужими руками. Много вранья Забиулин нагородил, а про смерть брата сказал правду.

Или взять Аллу Кадацкую. Зачем она скрыла, что знает о любовных похождениях мужа? Зачем сказала, что не изменяла ему? Солгала, а сама на следующий же день привела «наружку» к дому любовника, а к вечеру организовала встречу со Светланой, любовницей Валерия.

Для чего скрыла, что у Кадацкого есть друг из бывших зэков? И общался Кадацкий с этим другом систематически, и в доме его принимали чуть ли не каждую неделю. А Алла заявила, что закадычных друзей у мужа нет. Она и сама довольно тесно с этим другом общалась, а кое с кем из друзей «сидельца» умудрилась вступить в интимную связь. Один так втрескался в Аллу, что готов был выполнить любое ее желание или поручение. И все же Кадацкого убили не с его подачи. Сорок восемь часов непрерывной работы коту под хвост. Обвинения с Кадацкой пришлось снять.

Завещание у нотариуса Кадацкий все-таки составил. К вящему сожалению Аллы, он упомянул в нем и брата. Обогатиться настолько, насколько рассчитывал, брат не смог, но квартира родителей, в которой он проживал, досталась ему целиком, плюс брат позаботился о скромной ренте с денежного вклада, открытого на имя Альберта Забиулина. Так что и Алла не осталась внакладе, и Альберт не с голым задом.

И вот, эти лжецы получили каждый что хотел, а он, честный мент, вынужден начинать все сначала. К восьми утра шестого дня расследования у него не осталось ни одного подозреваемого. Где справедливость? За этими невеселыми мыслями Гурова и застал Крячко.

— Снова хандрим? — произнес он, войдя в кабинет.

— Есть отчего, — ответил Лев. — Забиулин с крючка сорвался, Кадацкая тоже, про остальных я вообще молчу. И где теперь преступников искать?

— Так вот в чем твоя печаль, — тоном цыганки с вокзала протянул Стас. — А я подумал, действительно что-то серьезное.

— По-твоему, это несерьезно?

— Не кисни, придумаем что-нибудь.

— Например, объявление повесим: просьба всех участников гольяновской резни прийти с повинной в Главное управление, — невесело пошутил Лев.

— А хоть бы и так, — подхватил Крячко. — Сдается мне, парни эти, кем бы они ни были, рекламу уважают.

— Еще бы, такое выступление устроили, а зрителей не получили. Даже соседи их художества не услышали и не увидели. Должно быть обидно.

— Наверняка кто-то видел, совсем без зрителей не бывает, — заметил Стас. — Эх, жаль, я сегодня на особом задании, а то бы сгонял с тобой в Гольяново, поискал зрячих и слышащих.

— А мне придется ехать, — вздохнул Гуров. — Больше вариантов нет. Или найду свидетелей, или сдам дело в архив. И на кой черт Кадацкий таскался в Гольяново?

— Любовница, — бросил Крячко. — Насмотрелся на своих клиентов, экзотики захотелось. Нашел женщину попроще, а чтобы с ней перед братьями по бизнесу случайно не «засветиться» и имидж свой не подпортить, снял квартиру в таком районе, куда они точно не сунутся.

— Ты квартиру видел? Подобное жилье для интимных встреч не снимают.

— Кто-то снимает, — пожал плечами Стас. — Говорю же — экзотика.

У него зазвонил телефон, он взглянул на дисплей:

— Все. Шеф вызывает, погнал я, — и, махнув рукой, направился к двери. У самого порога остановился: — Да не кисни, напарник, найдешь ты своих преступников. Прямо сегодня и найдешь.

— Иди уже, предсказатель, — улыбнулся Лев. — Как освободишься со своего особого задания, звони. Вместе посидим, подумаем.

Крячко ушел, Гуров еще какое-то время оставался в кабинете, но вскоре ушел и он. Помощи Юхимишина он просить не стал. Смысл? В прошлый раз не сработало, значит, теперь придется действовать самому.

В Гольяново доехал за час, собрав пробки везде, где только было можно. Поставил машину возле дома, где убили Кадацкого, дошел до подъезда и вдруг резко развернулся и направился на другую сторону дороги. В тот дом, где грозная женщина-гора не дала ему возможности провести поквартирный опрос. На этот раз препятствий он не встретил. Спокойно поднялся на девятый этаж, вышел из лифта и остановился на лестничной площадке.

Подумав, решил начать с левого крыла. В двух квартирах ему не открыли, в третьей встретил мальчишка-подросток, сообщил, что взрослых дома нет, и захлопнул дверь. А в четвертой Гурова ждал сюрприз. На звонок дверь открыла женщина-гора. В ситцевой кофточке, в белых брюках и с кудрями на голове. Женщина явно была навеселе.

— Госпожа Сивкова?

— Мент? — удивленно и как-то радостно воскликнула Сивкова. — Снова ты? Не думала, что после моего выступления ты снова здесь появишься. Ладно, заходи уж, гостем будешь.

— Так вы все-таки здесь живете? — спросил Гуров.

— А ты думал, я правда к любовнику пришла? Ну, даешь, мент! Всяким россказням веришь, — рассмеялась Сивкова. — Здесь, мент, я живу, а насчет мужика наплела, чтобы желание вопросы задавать у тебя отбить.

— И ведь сработало, — улыбнулся в ответ Лев. — Почему теперь гнев на милость сменили?

— Скучно, — коротко ответила женщина-гора.

— Что ж, госпожа Сивкова, постараюсь развеять вашу скуку.

— Можете называть меня Марго. Так мне привычнее.

— Тогда вы зовите меня полковник, — попросил Гуров. — Мне так тоже привычнее.

— Договорились, — рассмеялась Марго.

Она провела его в уютно обставленную комнату, усадила в кресло, сама заняла широченный диван.

— Валяй, полковник, трави свои байки!

Несмотря на то, что все в районе уже давно знали больше, чем полиция, Гуров вкратце обрисовал картину убийства. Затем начал задавать вопросы. Марго отвечала быстро, но рассказывала только то, что считала нужным. Квартира, которую сдавали внаем, проблем участковому никогда не доставляла. Прежний хозяин помер своей смертью два года назад, а новый никогда здесь не жил, сразу стал квартирантов пускать, даже ремонтом не заморачивался.