Инферно - Бьянка Скардони

возражения. — И поверь мне, ангел. Ты будешь умолять.

— Угрожаешь мне, Доминик? — страх закрадывался под кожу, пока я смотрела в жестокие глаза Воскрешённого.

— Нет, — он повернул лицо ко мне, его губы едва не касались моих. — Просто предупреждаю, что нужно быть осторожнее со своими желаниями, — произнёс он с холодной усмешкой и отпустил меня. Не оглядываясь, он взял с дивана пальто и вышел из комнаты, оставив меня в одиночестве, забывшую, как дышать.

Спустя несколько ударов сердца хлопнула входная дверь.

Тревога накрыла меня с новой силой. Значит, Доминик ушёл из дома. Чем дальше он уходил от меня, тем хуже мне становилось, и я ненавидела его за это. Но больше всего я ненавидела саму себя. Потому что, как только он ушёл, меня охватила тоска по нему.

Со мной однозначно творится что-то ненормальное. И я не знаю, возможно ли это исправить.

13. НОЧНЫЕ ГОСТИ

Несмотря на всевозрастающее чувство потери, я вернулась в кабинет, как и собиралась, и удивилась, обнаружив там Габриэля. Он сидел за чёрным дубовым столом с раскладом разноцветных книжек перед собой. Его брови были сведены от беспокойства, а волосы слегка растрёпаны, словно он уже не раз нервно проводил по ним рукой.

— Решил почитать перед сном? — спросила я его, задержавшись на пороге со сложенными руками на груди.

— Типа того. Просматриваю записи отца, — он положил книгу на стол и окинул меня взглядом. — А ты почему не спишь? Тебе нужно отдыхать, Эмма.

Типичный Габриэль: переживает о моём самочувствии, даже когда мы формально в ссоре.

— Отдохну, когда всё закончится, — я наклонила голову вбок, разглядывая Габриэля. Пускай он и могущественное бессмертное создание, выглядел он так, словно несёт на своём горбу тяжесть всего мира, и это выражалось в поникших плечах и опущенных уголках губ.

— Так что, нашёл какие-нибудь интересные семейные секреты? — мне было любопытно, что он пытается найти во всех этих книжках.

— Нет-нет, ничего подобного. Мой отец был одним из Верховных Стражей Ордена и описывал большую часть деятельности в этих журналах. Я надеялся разузнать что-нибудь про Ритуал.

У меня в груди разлилось тепло от мысли, что он был серьёзен, когда говорил, что хочет найти способ спасти Трейса.

— Есть какие-нибудь успехи? — я сделала шаг в комнату.

— Пока нет, — он насупился. — Но записей ещё много.

Он кивнул на стопки книг и журналов, выстроенные на полу рядом со столом.

Неплохо для начала.

— Не против, если я присоединюсь?

— Нет, конечно, вперёд, — он улыбнулся, хоть и почти незаметно, и обвёл рукой огромную коллекцию записей.

Я взяла стул, стоявший у стены, и поставила его у стола. Села напротив Габриэля, взяла книгу с вершины стопки и открыла её.

Листая записи, я искала любые упоминания Тёмного Легиона или сосуда. И хотя было много записей про одержимость демонами и различные ритуалы экзорцизма, я так и не находила ничего про Люцифера.

— Орден когда-нибудь сталкивался с подобным? — я хотела точно узнать, каковы наши шансы. Можно попробовать пойти их путём, дать им шанс, хотя чем больше я узнавала о них, тем больше укреплялась в мысли, что тут нужен совсем другой подход.

— Сёстры Родерик явно не были первыми, кто попытался открыть врата в ад, но им удалось зайти дальше всех.

— Благодаря мне, — мрачно пробормотала я.

— Это не твоя вина, — Габриэль снова опустил книгу, проникновенно глядя на меня. — Ты не знала, Джемма. Никто из нас не знал.

— Да, но это не отменяет факта, что именно моя кровь сломала печати.

Он откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на меня.

— Если бы ты пролила свою кровь с намерением открыть Врата, то у нас бы сейчас был совершенно другой разговор. Намерения определяют всё, Джемма.

Я кивнула, потому что оценила его попытку подбодрить меня, но на самом деле не могла позволить себе скинуть этот груз ответственности. Нет, его место на моих плечах, пока я не найду способ исправить свои ошибки.

— Как ты, держишься? — мягко спросил он, меняя тему.

Я подняла глаза и заметила, что он смотрит на мои ладони. Дрожащие ладони.

— Держусь, — я пожала плечами, опуская руки на колени. — Более или менее.

— А мой брат? Всё точно…

— Пожалуйста, Габриэль, — быстро перебила я, хотя не знала, что именно он хотел спросить. — Не надо.

Неловкая тишина выстроила барьер между нами. Я не могу поддерживать эти разговоры с Габриэлем о Доминике и кровной связи. Кто знает, что он думает обо всём этом: о том, что я зависима от его брата и что я добровольно позволяла ему пить кровь и не один раз. Полагаю, ничего хорошего, а мне и того, что есть, хватает выше крыши.

Он ловит мой взгляд на секунду и кивает.

— Понял.

Я подняла журнал со своих коленей и вновь приступила к чтению, надеясь, что он поймёт намёк и не станет настаивать на продолжении разговора.

Он, конечно же, понял. Габриэль всегда был хорош в таких вещах.

Следующий час мы проводим за штудированием десятков журналов и плохо переведённых c древнелатинского языка текстов, но так и не приближаемся к решению отчаянно волнующего меня вопроса. Чем больше времени мы проводим за безрезультатными поисками, тем громче кричит моя интуиция, что мы ищем не в том направлении. Но, конечно же, я не собираюсь говорить это Габриэлю.

Я уже знаю его позицию по вопросу «давайте откроем эту чёртову Библию».

— Тебе нужно попытаться поспать, Джемма. Ты ничем не поможешь ему в таком состоянии, — сжалился надо мной Габриэль, когда я потёрла слипающиеся глаза.

Я понимала, что он прав, и хотя крепкий полноценный сон не входил в мои планы, я собиралась подремать хотя бы три-четыре часика, чтобы тело продолжило функционировать.

Я уже хотела отложить последний на сегодня журнал, как вдруг услышала два отчётливых голоса в коридоре. Один мужской, очень похожий на Доминика, а другой высокий, женский, но его обладательницу я не узнавала. Что-то тёмное, уродливое заклубилось внутри меня от внезапного