Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить - Иэн Нейтан

Все пытались понять, о чем он говорит. При чем здесь цены на билеты? Почему он говорит загадками?

«Я не понимаю, – продолжил Шайе, – зачем делать два фильма, когда книги три?»

Джексон окончательно растерялся. Может, он имел в виду, что надо снимать один фильм? Неужели он хотел поставить такой же ультиматум, как Харви? «Я вообще не понимал, что происходит».

Но Шайе еще не закончил. «Толкин сделал вашу работу, написав три книги, – подчеркнул он. – Если вы хотите сделать все как полагается, фильмов тоже должно быть три».

В это мгновение можно было услышать, как падает мифриловая булавка.

Ордески никогда не забудет, как Джексон изменился в лице, производя невероятную, непредвиденную переоценку ситуации. Неуверенно, словно не смея поверить своим ушам, Джексон ответил: «Да… Фильмов может быть три».

* * *

Хотя можно и дальше смаковать историю о воплощении мечты, вошедшую в голливудский фольклор, само собой, на самом деле все было сложнее. Прежде всего, фильмы еще не получили зеленый свет. Джексон говорит, что голливудские пути настолько тернисты, что не стоит и удивляться, что полностью ратифицированное одобрение было черным по белому подписано лишь недели за две до начала съемок. К тому времени Элайджа Вуд уже примерял хоббитские ноги.

Но Шайе хотя бы перешел к обсуждению бизнеса. Великодушно, но осторожно он начал продвигать трилогию вперед. «Это очень впечатляюще, я такого не ожидал. Я вижу этот проект. Я хочу показать пленку Майклу [Линну]. Можно нам ее оставить?»

Им не хотелось оставлять пленку где бы то ни было, но разве они могли отказать?

«Я не знаю, на каком вы этапе, и мне совершенно все равно, – продолжил Шайе, – но я не могу ничего предпринять, пока ее не посмотрит мой партнер».

Как ни странно, когда они покинули переговорную, об эйфории не было и речи. Боясь спугнуть удачу, Джексон воздержался от празднования. «Нет смысла радоваться, пока нет стопроцентной уверенности, – говорит он. – Эйфории не было, был лишь один вопрос – правда?»

Шайе действительно понравилась презентация, но его интерес к «Властелину колец» объяснялся не только подготовленностью Джексона. Лучшего времени для встречи было не найти – «New Line» давно была на мели. Неудачный подбор кадров и растущие издержки привели к провалам сиквелов к хитам «Кошмар на улице Вязов», «Тупой и еще тупее» и «Маска». Они искали франшизу, которая подразумевала сиквелы.

Силы Шайе были брошены на адаптацию цикла «Основание» Айзека Азимова. Однако, как известно, он не поладил с правообладателями. Через полтора года с начала разработки проекта немало денег, как выражается Каминс, «ушло сквозь пальцы». Расстроенный Шайе отказался от этой идеи. Не прошло и месяца, как на пороге студии появился Джексон.

Босс «New Line» сдержаннее вспоминает о той встрече. Он знал запрашиваемый бюджет и понимал, что финансовая структура компании его потянет. Да, им нужны были сиквелы. И ему предлагали возможность получить три года «потенциальной защищенности и хороших прибылей».

Сутки спустя у Каминса зазвонил телефон. Звонил Шайе – Линн посмотрел пленку. «Мы готовы начать переговоры», – только и сказал он.

Прозаическая реальность Голливуда портит поэтику случайности. Переговоры растянулись на несколько месяцев. Не возникало сомнений, что заняться такими фильмами могла лишь одна из неординарных студий вроде «PolyGram», «Miramax» и «New Line». Шайе был не человеком корпораций. Он считал себя романтиком старой голливудской закалки: Дэвидом Селзником, раздувающим пламя «Унесенных ветром». «Боб Шайе всегда искал способ пойти против системы», – говорит Каминс.

Шайе считал, что должен найти в Голливуде баланс искусства и коммерции, денег и славы. Он был несостоявшимся кинорежиссером, стоящим у руля компании. В то же время одетый с иголочки Линн – с его аккуратной бородой и сияющей лысиной – начал с должности главного советника «New Line», в 1990 году стал операционным директором, а в 2001 году – исполнительным. Он был разумом компании, а Шайе – ее чувствами. Он приходил на выручку и восстанавливал баланс, когда порывистый Шайе слишком сильно раскачивал лодку.

Ходила шутка, что Боб был «отцом» компании, а Майкл – «матерью».

«Боб – человек искусства с огромным творческим потенциалом, – говорит Ордески. – Они с Майклом стали такими хорошими партнерами, потому что у Майкла прекрасная деловая хватка. Они знают друг друга со студенчества. Они всегда умели разглядеть суть возможности и найти способ структурировать эту возможность наилучшим образом. Однако Боб ориентировался не только на разум, но и на интуицию».

Как и «Miramax», «New Line» была мелкой независимой компанией, которую проглотила крупная рыба. Шайе и Линн передали право собственности на компанию медиамагнату (и в то время мужу Джейн Фонды) Теду Тернеру, которого затем проглотил настоящий кит. Медиакорпорация «Time Warner», которая также управляла «Warner Bros.», слилась с Тернером, что заставило «New Line» содрогнуться. И все же в итоговой корпоративной иерархии Шайе и Линн получили гораздо большую автономию, чем Вайнштейны: они могли в рамках разумного определять судьбу «New Line».

Какой бы ни была основная причина интереса Шайе к Джексону и приключениям Фродо, нельзя не предположить, что отчасти он хотел доказать «Miramax», что работает на уровне студий.

В ответ Голливуд решил, что Боб Шайе собирается потопить компанию. «New Line» рисковала 200 миллионами, чтобы друг за другом снять три фильма, режиссером которых был парень, снявший «Страшил». Если бы первый фильм провалился в прокате, компания осталась бы, как выражается Джексон, «с двумя самыми дорогими в истории фильмами, выпущенными сразу на DVD».

Говоря об этом, Каминс не может сохранять свою типичную голливудскую невозмутимость: «Достаточно было понаблюдать, как Питер и Фрэн делают свою работу, увидеть их макеты, взглянуть на эскизы и рисунки, посмотреть их документальный фильм, чтобы понять, с какой ответственностью эти кинематографисты относятся к сделанным вложениям. Кроме того, этот риск прекрасно сочетался с культурным кодом Новой Зеландии, который можно описать следующим образом: мы покажем всему миру, что умеем то же, что и они».

Такой подход соответствовал репутации темной лошадки, которую заработала «New Line». Проект был таким огромным и смелым, что риск казался безграничным. Это говорило о границах возможного в бизнесе. «Думаю, первые пару лет мы все в этом жили», – говорит Каминс.

Ордески прекрасно понимал, что идет ва-банк и рискует своей компанией, семьей и работой, ставя все на это безумное предприятие. И все же он ни на секунду не усомнился, что они сделали верный выбор.

«Я давно знал Питера лично. Я успел составить представление о его упорстве и таланте. Он был не только талантлив в творческом отношении, но и обладал стратегическими и интеллектуальными ресурсами, чтобы справиться с таким огромным проектом, в который входило так много частей. И это вселяло в меня уверенность».