Тишина камней - Сергей Савочкин

— Сколько клятв ты дал Учителю? Десяток? — Он повернулся так, чтобы лучше видеть своего телохранителя. — Наверно не меньше сотни. Совру, если скажу, что ваш брат меня не страшит. А эти бесчисленные клятвы — так вообще глупость. Как они там называются? Вайши? Многие и безмолвных так называют. Но ведь они не далеки от истины? В клятвах ваша суть.

Пото не хотелось реагировать на слова человека, который не разбирается в делах, от него далеких. По-настоящему Безмолвными становятся только те, кто обречен на служение, кому приказано оберегать жизнь определенного клиента. Но иногда, как в случае с Пото, к тому обязывает не приказ, а случай.

Коган поворочался, укладываясь поудобнее.

— Да кто в здравом уме согласится связать свою жизнь столькими обязательствами? Это все карг в твоей башке! Ты знал, что таких, как ты, еще и гаденышами называют? Вас же мало живых. И как тебя угораздило еще и в секту безмолвных попасть? Мало от эклиотиков натерпелся, еще и с вайши связался… — Охотник глубоко вздохнул, расслабившись. — Эх, Пото, ты единственный, с кем мне хочется поболтать за кружечкой приличного пива. Может от того, что ты немой?

Коган прогромыхал отрывистым, захлебывающимся хохотом.

Пото огрызнулся, показав здоровые ровные зубы.

— Ладно-ладно, не немой, а с клятвой молчания. А что будет, если ты скажешь хоть слово?

Пото потряс веревкой с узелками.

— Развяжется узелок? Просто возьмет и сам по себе развяжется? Сколько там тебе осталось? Два? Это же гвальды?

Пото угрюмо кивнул.

— Если ты скажешь хоть слово, то твоя жизнь сократиться на целый гвальд? — насмешливо уточнил Коган.

Сдержанный кивок вместо ответа.

— Сурово. А что будет, когда развяжется последний? Умрешь?

Пото пожал плечами, не отвлекаясь от раскладывания ремней.

— Не знаешь? Или что? Снова вайши? Ну можно же как-то научиться жестами общаться?

Безмолвный решительно замотал головой.

— Что? Нельзя? Клятву не обмануть? Или себя?

Коган устало ухмыльнулся. Он поднялся и присел на край кровати. Подтянул за ножны оружие и уложил меч на колени. В этот миг, когда охотник любовно гладил кожу ножен, проникая и лаская взглядом холодную мелиновую сталь Жнеца, на лице его выступала тяжесть прожитых гвальд, а в единственную руку проникала дрожь — следы безжалостных хеллизий.

— Мое преимущество, Пото, — чуть слышно выговорил он, — обращается в мое проклятие. Смотри.

Коган нагнулся к полу и резко задрал штанину на одной, а потом и на другой ноге. Кожа в районе икр была цветом грозового неба, и от этой тучи во все стороны растекались синие вены, ускользая в ботинки.

Пото нахмурился, разглядывая набухшие и пульсирующие русла чужеродной болезни.

— Когда Жнец рядом, боли почти нет, и синева не расходится. Но стоит отойти на пару шагов, как ноги отнимаются, их словно выжимают, выкручивают, а кости хрустят и норовят мясо выдрать кусками. — Коган объяснял рассеянно, похлопывая по ножнам и вложив шар в гнездо рукояти. Видно было, что его волновало то, как отреагирует верный убийца, поэтому слова подбирал осторожно, продумывая наперед. — Это началось недавно. Верно, вальзива работает не так, как мы думаем.

Впереди Тишина. За ней Глупость. Каргхары прячут оружие и занимаются мирными делами, превращаются в обычных людей, отцов, мужей, братьев… А я не могу. Мне это всегда претило, а уж теперь… Теперь ты знаешь, зачем мне нужна работа сборщика налогов в Ноксоло. Я не расстанусь со Жнецом. Не могу. И ты проследишь, чтобы так оно и было, когда я сплю: чтобы ни одна сука ко мне не приблизилась и на двадцать шагов.

Коган снова улегся, положив меч рядом. Он некоторое время смотрел в потолок, будто считал количество сучков в досках, но ерзать не переставал.

— Знаешь, а ведь я сомневался, принимать ли твою службу. Когда спас тебе жизнь и узнал, что теперь ты обязан оберегать мою, меня предостерегали. Говорили: безмолвные — пленники мистических учений, связанные клятвами и обладающие поистине нечеловеческими способностями. А из-за осколков шутеры, вживленных еще во младенчестве, ожидать от вас безусловной верности никто не решался.

Эклиотики заполучили шутеру, оранжевый карг, влияющий на разум, раскололи его на сотню частей, выкупили или выкрали сотню младенцев и каждому вскрыли черепушку, вставили в мозг часть камня и зашили. Рассказывают, что выжили одиннадцать. Но к дальнейшим экспериментам фанатики потеряли интерес — Шенкарок не возрождался в детях, и тогда они отдали их мастеру вайши, в секту наемных убийц, чтобы те, когда понадобится, выполняли для них заказы. Такова твоя история, Пото, которую знают все, но большая ее часть скрыта от людского любопытства. Вас нанимают за огромные деньги изнеженные толстосумы, наместники Владетеля. Это даже модно: не марать руки самому, не обращаться к невеждам-охотникам, а нанять профессионального убийцу. Но даже их смущает одна из клятв: если жертва не умирает сразу, то вы обязаны выполнить последнюю просьбу прежде, чем добить, кроме просьбы убить заказчика. Это правда?

Пото коротко кивнул.

— Это случалось с тобой?

Пото обиженно фыркнул.

— И все же странные вы… Клятвы, узелки, то, как убиваете… Как вы это делаете?

Безмолвный сложил руки на стол.

— Поэтому и я сомневался. Но теперь не жалею. Слишком много крови на руках. Слишком много врагов жаждут моей смерти. И только ты стоишь между нами.

Когда со мной началось вот это, — он кивнул на ноги, — я начал чувствовать груз и усталость. Сущие стягивают нити вокруг моей шеи. Снятся кошмары. Закрадываются чумные мысли.

Что я сделаю с Рийя Нон, когда поймаю? Ведь он мой последний живой родственник. Зачем мне убивать его? Та шлюшка Немервы, провидица с побережья не могла же обмануть? Может просто забрать пийр и отпустить? Пару льяд назад я бы прирезал каждого, кто бы осмелился предположить, что у меня возникнут подобные мысли. А что сейчас?

Это все он. — Коган повернулся на бок, к стене. Он жалобно бормотал, слова вываливались как недожеванные куски хлеба: — Проклятый мелин. Какая разница, как я его добыл? Все эти суеверия охотников, что добытый нечестно мелин раскалывается пополам и одна из половин рассыпается в прах. Ничего такого ведь не произошло…

Он почесал ногой ногу, прошипел что-то непонятное, зевнул:

— Ладно, я спать.

И захрапел.

Пото как раз закончил с ремнями — они выстроились ровными полосами, устлав поверхность стола. С оставшейся с краю незанятой части безмолвный взял что-то, но в руке, полусжатой в кулак, было пусто, большой палец чуть не доставал указательного. Он дернул рукой, резко выбросив ее вперед. Раздался глухой звук воткнутого в древесину металла, и тонкий кинжал, слегка светящийся зеленым, задрожал в стене напротив.

Пото подошел, вытащил нож, и тот снова исчез в его руках. Убийца уже давно выяснил, что гвиртовые предметы, например защитные пластины, обретали невидимость на теле безмолвного. Он объяснял это явление взаимодействием с осколком шутеры в его голове. А как иначе?