Девочка с Севера - Анна Трефц

залитого огнями и изнутри, и снаружи, а оттого похожего на сказочный дворец. Она чувствовала себя Золушкой. Даже исподтишка бросила взгляд на свою туфлю — уж не хрустальная ли… Нет, обычная, черная, такая неподходящая к ее красному платью. Но другой обуви «на выход» у нее все равно нет, так что поздно сетовать. Маша покраснела, метнула глазами по сторонам, не заметил ли кто ее конфуза. Вроде нет, разодетые гости шагают рядом уверенно, на нее никто внимания не обращает. Ну, ничего, потом непременно заметят. В голове ее вспыхнул возможный заголовок завтрашней газеты: "Конфуз на музыкальном приеме. Мария Иванова пришла в черных туфлях!" Маша тихонько хихикнула.

— Чего ты? — проворчала Катька, кутаясь в манто, которое она называла норковым. И кому какое дело, что норка ненатуральная. — Ветер до костей пробирает.

— Подумала, что черные туфли с красным платьем, ну, никак не вяжутся.

— Надела бы кулон. У меня и туфли есть синие. Я б тебе дала.

— Красное с синим… Нет уж, пусть лучше черные.

— Какое кому дело, сочетается или нет, — фыркнула Катька. — С таким камнем можно хоть голой заявиться. Восторг гарантирован.

— С каким камнем? — дернула ее за руку Аська. — С каким?

— Да ни с каким, — поспешно отрезала Катерина и строго глянула на Машу: мол, не болтай.

Та лишь плечами пожала. Она не поняла, отчего это Катька решила не откровенничать при подруге. Но, с другой стороны, ей виднее. Маша решила не забивать этим голову. Несмотря на легкую неловкость из-за неподходящих туфель, она была вполне довольна и даже счастлива, насколько может быть счастлива девушка, шагающая на холодном осеннем ветру навстречу званому вечеру для избранных из мира искусств. Три билета для них достала Аська. Вернее, она достала всего три, но ребята сделали широкий жест, отказавшись в пользу желающих. Павел — потому что не мог пропустить репетицию в ТЮЗе, а Колька — в знак признательности за аренду кулона, который он до сих пор детально выписывал со всех сторон и в разных положениях. Таким образом они втроем и оказались в Кусково. Иначе Аська бы их не взяла, она терпеть не могла исключительно женскую компанию.

— Мне женского коллектива и на работе выше крыши! — недовольно ворчала она всю дорогу. — Навязались на мою голову! Кто мне будет коктейли приносить!

— Подцепишь кого-нибудь, — успокоила ее Катька.

— А хочешь, я тебе принесу? — Маша мягко улыбнулась. Она была ей страшно благодарна за этот вечер.

— Да я подавлюсь! — Аська капризно скривилась. — Нет уж, лучше подцеплю какого-нибудь прыщавого скрипача.

На том и порешили. Вечер начался замечательно. И так было красиво, что у провинциалки дыхание перехватило. Огромный дворец залит светом, уставлен хрусталем и наполнен пенящимся шампанским. Спустя минуту глаза Маши уже устали от блеска драгоценностей и белозубых улыбок. Такого скопления знаменитостей она даже представить себе не могла. Все, о ком она слышала, читала, кого видела по телевизору и слушала в записи, — все были здесь. Даже парочка актеров из Парижа, даже одна звезда из-за океана. Все сгрудились в огромном вестибюле вокруг оркестра, настраивающего инструменты, переговаривались, чокались, смеялись. Маша забилась в самый угол и постаралась скрыть туфли подолом платья.

«Ничего, ничего, — подбодрила она себя, — глоток шампанского придаст мне уверенности в себе».

Странно, но эту же фразу не про себя, а вслух повторил и сэр Александр Доудсен, находясь в этот момент в кабинете, уставленном на время приема каким-то антиквариатом и устланном коврами.

— Ничего, ничего, — сказал он, тупо разглядывая пузырьки в бокале с шампанским. — Глоток этого зелья придаст мне уверенности в себе. Только бы не переборщить.

Он откинул прочь «Таймс» трехдневной давности, словно решительно расстался с печальным прошлым, и разом осушил бокал. Веселые пузырьки застучали в висках.

— Ну как? — Две створки дверей распахнулись, явив его ошалевшему взору Сержа Боброва в черном смокинге. — Отличную я вечеринку замутил?

Он одним прыжком добрался до английского аристократа и, вырвав из его рук бокал, с грохотом поставил его на инкрустированный золотом столик.

— Хватит дринкать эту дрянь! — он добродушно хохотнул. — А то знаю я тебя. Напьешься опять как черт знает кто, начнешь крушить тут все. У меня, между прочим, мебель музейная. Жалко.

— Из каких музеев?

— Да изо всяких, — уклончиво ответил меценат, — с миру по нитке, знаешь ли. Я к этому вечеру как надо подготовился. Смотри, сколько публики нагнал! Из одной Думы столько глоток приперлось, сколько их на тамошних заседаниях не бывает одновременно. Дай бог, напоить удастся. «Я уж о нашей богеме не говорю, — Слово «богема» он произнес на особый манер, с гортанным «гэ» и вдобавок поморщился, — Ну, чего опять скуксился?»

Серж заботливо уставился на гостя.

— Все-таки прочел, — сэр Доудсен кивнул на «Таймс». — Жуткая статейка. Теперь я понимаю, почему тетя Алиса на меня так взъелась. Ужас просто. Представили меня настоящим монстром, который якобы явился в Россию только затем, чтобы буянить да лупить местных политиков.

— Гнусный поклеп, — встал на его сторону Бобров. — Что, по мнению этих писак, ты в родном Лондоне не нашел бы политиков? Кстати, между нами говоря, многих из них стоило бы вздуть как следует.

— Что, верно, то верно. Но зачем мою родословную вспомнили?! Русские корни приплели. Отец, наверное, очень переживает. Он всегда гордился, что стал настоящим англичанином, пересилив русскую кровь.

— Невозможная смесь. Как молоко с уксусом.

— Он придерживается другого мнения.

— Все, хватит хандрить. — Меценат обнял его за плечи и повел к дверям. — А хочешь, я тя с какой-нибудь бабой познакомлю?

— Что?! — возмутился сэр Доудсен, с известной настороженностью относящийся к знакомствам подобного рода.

— Ну, с какой-нибудь поименитее. Чтоб в мемуарах потом мог описать, а?

— Ни за что! — отчеканил молодой аристократ.

— Ладно, а с красавицей хочешь? Вот модели сегодня вместо статисток. Каждая на мильон долларов!

— Уволь меня от любых знакомств.

— Хорошо, хорошо, будешь скучать с Карповым, если ты такой разборчивый. Только не ной потом, что вечер не удался.

— На этот счет можешь быть спокоен, — заверил его потомок Доудсенов.

Бобров распахнул дверь и вытолкнул его в зал, до отказа набитый народом. При появлении мецената все стихло. Глаза собравшихся устремились на хозяина вечера. Серж распрямился, выпятил грудь, показательно обнял обмякшего от такого внимания Александра и произнес краткую, но помпезную речь, не забывая протягивать в голосе нотки душевной теплоты:

— Дамы и господа! Я рад приветствовать всех вас на нашем музыкальном вечере, который не состоялся бы без поддержки Министерства культуры России. Наслаждайтесь этим дивным ароматом угасающей осени, этим легким шампанским… И поприветствуйте моего гостя — пэра Англии, сэра