Орел в песках - Саймон Скэрроу

— Да, командир. Виноват, командир.

— Одним словом, я решил сопровождать центуриона Постума в патруле, а Катон отправится с Пармением. Мы прокатимся с отрядами, мешать не будем.

Скрофа хмыкнул, сложив ладони и уперев подбородок в кончики пальцев.

— Не нравится мне эта затея.

— Но почему? — вмешался Постум. — Для меня большая честь, если центурион Макрон отправится со мной. Стоит ему увидеть, как мы работаем, он наверняка с удовольствием поддержит нас. Это поможет спокойной передаче власти, если придет подтверждение его полномочий.

— Когда придет, — поправил Макрон, сверкнув глазами.

— Да, командир, разумеется. Когда придет. А пока, надеюсь, ты одобришь то, как мы обращаемся с людьми, проходящими по нашей территории.

— Наверняка.

— И центурион Катон поймет, что единственная власть, которую уважают иудеи, — та, которая подкреплена жесткой силой. — Постум наклонил голову в сторону Макрона. — Прекрасное предложение, на мой взгляд, командир.

Макрон кивнул:

— Тогда получим снаряжение у квартирмейстера и будем готовиться к патрулю.

— Там, куда мы направляемся, это будет гораздо полезней шлема, — объяснял центурион Пармений, взяв сложенную ткань с полки на складе квартирмейстера. — Сейчас покажу.

Он встряхнул ткань и сложил по диагонали, так что получился треугольник, поднял его над головой — длинная сторона оказалась впереди — и обвязал его на голове двойным оборотом шнурка.

— Понятно?

— Понятно, что ты похож на местного, — хмыкнул Макрон. — Это обязательно?

Пармений пожал плечами.

— Если только не захочешь, чтобы от солнца у тебя мозги выкипели. Можно перекрестить концы спереди и забросить на плечи — защитить лицо от пыли. Полезная вещь. А в этих местах — просто обязательная.

Пармений снял куфию и протянул Макрону. Центурион посмотрел на нее без восторга. Катон принял головной платок охотнее и примерил.

— Вот так?

— Неплохо, — подтвердил Пармений. — Еще нужна льняная кираса. Мы держим несколько для офицеров. Ваша чешуя, может, и годится для Германии или Британии, но здесь она вас уморит, ее долго не проносишь по местной жаре.

Он поискал на полках, нашел все необходимое и вернулся с легкими кирасами, изготовленными из кусков полотна, склеенных для прочности. Жесткие пластины для спины и груди соединялись завязками с двух сторон.

— Вот, Катон, попробуй.

Когда Пармений закрепил завязки, Макрон не удержался от смеха.

— И что смешного?

— Эти штуки торчат на спине, как крылья.

Пармений натянул обе пластины на плечи Катона и прикрепил к грудной пластине.

— Готово. Не так гибко, как кольчуга, но гораздо легче и почти такая же прочная.

Катон сделал несколько наклонов, потом медленно повернулся в талии.

— Да, понял.

Он ударил по грудной пластине и с удовольствием убедился, что она очень упругая. От меча, скорее всего, спасет, хотя нацеленный удар копья или стрела — дело другое. Катон посмотрел на Пармения и кивнул:

— Годится.

Пармений повернулся к Макрону:

— Твоя очередь, командир.

Когда Пармений отправился за новым снаряжением, Макрон пробормотал Катону:

— Вся эта муть плаща и кинжала и так уже достала, без всяких дерьмовых переодеваний.

Патруль вышел из форта на следующее утро, сразу после восхода. Катон наслаждался прохладным воздухом, прекрасно зная, как жарко будет днем. Кавалерийский эскадрон и центурия пехоты были отданы под команду центуриона Пармения: ему нужно было двигаться от деревни к деревне без особой спешки. Пехотинцы надели облегченные шлемы и доспехи, но несли тяжелые овальные щиты и тяжелые копья, а также походное «ярмо» — деревянные рамы, куда крепились спальные принадлежности, пайки и посуда. Колонна протопала через ворота вслед за кавалькадой всадников, громыхая снаряжением. Макрон некоторое время смотрел, как они движутся по дороге, а потом направился к двум конным эскадронам, которые центурион Постум собирался вести в противоположном направлении, в пустыню.

Патруль остановился на отдых в заброшенной набатейской дорожной станции; пока солдаты занимались лошадьми в тенистом дворе, Макрон и Постум поднялись на небольшую сигнальную башню и смотрели на торговый путь, ведущий в самое сердце набатейской территории. Слева расстилалась бескрайняя плоская равнина, усыпанная мелкими черными камнями, зыбкими в раскаленном воздухе под полуденным солнцем. Макрон, позабыв о предубеждении против головного платка, понял его практичность в горячем пыльном климате. Такой жары центурион прежде не испытывал. В течение дня припекало, словно из внезапно открытой печки, а холодные ночи напоминали о зиме в Британии. Прошлой ночью патруль встал лагерем на открытом месте, укрывшись в овражке; солдаты зябко кутались в плащи. А сейчас Макрон утирал пот со лба, глядя на торговый путь.

— Что мы высматриваем? Я вообще ничего разглядеть не могу в этом мареве. Совсем как вода. — Макрон вздохнул. — Убить готов, чтобы окунуться прямо сейчас.

Постум улыбнулся.

— Я тоже — и где-нибудь подальше отсюда.

Макрон согласно хмыкнул и посмотрел на молодого офицера. Постум был чуть старше Катона — лет двадцать с небольшим, — стройный и смуглый. Такая внешность, решил Макрон, делает его популярным у женщин.

— Итак, что у тебя за история?

— История? — переспросил адъютант, недоуменно приподняв бровь.

— Откуда ты, Постум?

— Из Брундизия. У моего отца несколько кораблей. Он доставляет товары в Пирей и оттуда.

— Богат?

— Скопил достаточно, чтобы заплатить за вход в сословие всадников. Так что — да, в достатке.

— А что же ты делаешь тут?

— Терпеть не могу моря. Решил, что меня влекут приключения, и пошел в легионеры.

— Какой легион?

— Я выбрал Десятый. — Постум усмехнулся. — Хотел отправиться на Восток и воевать с полчищами парфян.

— Получилось?

— Какой там! — засмеялся Постум. — В императорском дворце в последние годы подписывали сделки с парфянами одну за другой. Пока Пальмира торчит между двумя империями, так и будет продолжаться.

Макрон пожал плечами и промолчал. Если верны разведданные, о которых известно ему и Катону, у Парфии свои планы в отношении восточных римских провинций. И если в слухах о Кассии Лонгине есть хоть крупица правды, то весьма вероятно, что парфяне атакуют восточные границы, как только легионы, расквартированные здесь, двинутся на поддержку претензий Лонгина на трон империи.