Хозяйка чужого дома - Татьяна Тронина

– Я вот платьице купила для лета. – Анна Георгиевна полезла в шифоньер и достала длинное атласное платье, отделанное богатой вышивкой, – подобный наряд лет двадцать назад, вероятно, вызвал бы у всех окружающих приступ неукротимой зависти.

– Замечательно! – натужно восхитилась Лара. – А тот сарафанчик, что я подарила тебе в прошлом месяце, ты надевала?

– Ну, еще не время… – туманно ответствовала Анна Георгиевна, вертясь перед трехстворчатым зеркалом с приложенным к груди платьем. – А цвет как тебе?

– Очень экологический, – великодушно похвалила дочь.

По углам комнаты лежали кошки – забыв об отдыхе, они с тревожным восхищением таращились на свою хозяйку. Лара поймала белого пушистого кота, прижала его к груди.

– Ромуальд, какой ты толстый… – Кот щурил янтарные глаза, равнодушно позволяя себя тискать. – Мама, сколько их всего у тебя?

– Двенадцать. Это Арнольд. И никакого запаха, правда? – гордо спросила Анна Георгиевна, вешая платье обратно в шифоньер. – Круглые сутки убираюсь, хлоркой все руки сожгла.

– Совсем не пахнет! – с любовью подтвердила Лара. – Ты, наверное, здорово устаешь… Раздай их, а? Ну, хотя бы нескольких!

Мать в ответ только сверкнула черным пронзительным взглядом – она была страстной кошатницей.

– Все, все, не буду!

– Расскажи мне, как у вас все происходило.

– С Костей? – смутилась Лара. – Мама, если честно, у нас с ним еще ничего не было. Просто романтические отношения, ничего серьезного… Нет, я не права – все очень серьезно, но я боюсь изменить Игорю, боюсь изменять вообще, меня совесть мучает. Знаешь, я совсем потеряла голову от Кости, но тем не менее продолжаю любить своего мужа. Я испытываю к нему огромную, огромную нежность… и еще жалость, а Костя…

Анна Георгиевна с кривой улыбкой смотрела на дочь, которая, запинаясь и страшно волнуясь, пыталась рассказать о своих сомнениях и переживаниях. Ларины муки совести казались ей глупой блажью. Зачем ломать себе голову и трепать нервы, когда жизнь так проста!

– Это из-за того, что у тебя в жизни был только один мужчина, – нетерпеливо прервала она Ларин монолог. – Ты слишком много вложила в своего Игоря, ты буквально растворилась в нем. Поэтому тебе теперь и трудно.

– А разве это плохо? – растерялась Лара.

– Деточка, ты совсем забыла о себе. Немного эгоизма никогда не помешает.

– Мама, а ты хотела бы всю жизнь прожить с одним папой?

– Он же погиб, когда ты была совсем малюткой, – подняла палец Анна Георгиевна.

– Да я помню! Я о другом…

– Я прекрасно поняла, о чем ты, – сухо произнесла мать. – Не хотела бы и не смогла. Ни с папой твоим, ни с дядей Юрой, ни с дядей Васей. Не те были люди.

– А зачем же ты тогда за них замуж выходила?

– Откуда я знаю… – пожала плечами Анна Георгиевна. – Так получилось. И вообще, движение – жизнь. А ты хочешь всю жизнь в одном болоте просидеть, с одним и тем же… Скучно!

– А разве верность, преданность, дружеская привязанность…

– Было бы к кому! А твой Игорь – не тот человек, ради которого стоит стараться. Костя тебя более достоин.

– Да ты не знаешь…

– А ты просто бестолочь! – вдруг рассердилась Анна Георгиевна. – Таких идиоток только в кино показывают. Как будто не в нашем мире живешь… «Дружеская привязанность!» – передразнила она.

Лара обиделась и отвернулась в сторону. С журнального столика на нее весело смотрели с фотографий все три мужа Анны Георгиевны, и лица у них были такими, словно прошедшая жизнь их вполне устраивала.

Выдержав паузу, мать как ни в чем не бывало спросила:

– Отчего бы тебе не привести ко мне Костю твоего?

– Зачем? И он не мой вовсе.

– Это пока… Зато ты бы не стала упрекать меня в том, что я его не знаю.

– Он не согласится. А может, и согласится… – Лара наморщила лоб. – Хотя зачем ему это? Для него существую только я, а на все остальное Косте наплевать. Я думаю, он был бы плохим зятем, гораздо хуже Игоря.

– Откуда ты знаешь? – обольстительно улыбнулась Анна Георгиевна, показав красивые крупные зубы. – И потом, для меня главное – твое счастье, а я уж потерплю как-нибудь… Как он, например, относится к своей жене?…

– Костя? Нормально. Несколько иронически, правда, – неохотно ответила Лара. – У них все в прошлом.

– А к тебе?

– По-другому. Мама, ну как может вести себя человек, который влюблен!

– Он говорил о своих чувствах?…

Лара и не заметила, как снова втянулась в разговор. Анна Георгиевна очень ловко расспрашивала ее, причем вопросы шли в таком порядке и в такой форме, что неизвестный ей Костик превозносился, а известный и нелюбимый зять опускался все ниже. Из Анны Георгиевны получился бы неплохой следователь – она не просто спрашивала, она одновременно подводила человека, с которым беседовала, к нужной цели, факты и события рассматривались в таком ракурсе, что собеседник начинал видеть все случившееся в новом свете.

Они говорили долго, под конец Лара начала даже нервничать – Костя ждал ее звонка, а звонить ему от матери она не хотела. Анна Георгиевна была слишком любопытна, чтобы не прислушаться к этому разговору, а затем немедленно вынести свою оценку. Лара любила свою мать, но слишком долгое общение с нею начинало тяготить ее.

– Все, мамочка, мне пора! – наконец заявила она. – А то я на электричку опоздаю.

– Так ты мне потом расскажешь, как у вас там?

– Непременно, непременно!

У ближайшего метро Лара нашла таксофон и набрала Костин номер.

– Красавица, я так соскучился… – откликнулся тот ласково.

– Костя, мы же встречаемся почти каждый день!

– Но это не считается – где-то в электричке, на лестнице… Случайно, украдкой, с оглядкой…

– А как ты хочешь?

– Хочу всегда!

«Хочу всегда!» Он все-таки выторговал у нее встречу сегодня – где-нибудь в центре. Посидеть полчаса в кафе, поболтать, обменяться стремительными страстными поцелуями, ведь в толпе – как в лесу…

Лара полдня проспорила с матерью, объясняя, какой Игорь хороший и как совесть мучает ее. Но, когда она спешила на свидание, сомнения вдруг отступили. «И что я, в самом деле, как дурочка, боюсь всего! Все так живут, по сто раз влюбляются и разлюбливают!»

Она шла, с удовольствием чувствуя на себе восхищенные взгляды прохожих. Да, она красива и очень соблазнительна, высокая и сильная, в легкомысленном платьице на летней жаре. Какой-то юноша послал ей вслед воздушный поцелуй и назвал «черной пантерой». Она только засмеялась в ответ…

«Я грешна, я очень грешна. Но как приятно быть влюбленной!»