Все дело в пакете - Картер Браун

Уэстэрвей в недоумении наблюдал за ней.

— Ей срочно требуется психиатр, — пробормотал он едва слышно. — Хотите знать причину, почему я сбежал от нее через два дня после свадьбы? — Он брезгливо поморщился. — Первая ночь, действительно великая ночь, когда я не помнил себя от счастья, думая о том, что женился на прекрасной и богатой кинозвезде, и собирался ей доказать, что она не ошиблась в выборе, хотя ей и не придется ни на минуту заснуть этой ночью... — Он внезапно тяжело вздохнул. — Я старался быть предельно тактичным. Позволил ей первой пройти в спальню, сам выпил еще пару рюмок в гостиной, через полчаса вошел к ней. Там вместе с ней сидела в кровати вот эта дура! Сначала я решил, что эта какая-то шутка, но Фэбриелла очень быстро заставила меня передумать. Оказывается, когда я женился на ней, я одновременно женился и на Гильде. Они с Гильдой все делают вместе, решительно все! — Тень улыбки промелькнула у него на лице. — Вы только хорошенько всмотритесь в физиономию этой дуры, Холман! Она же никогда не спит, она даже не моргает. И ненавидит вас сильнее, чем может ненавидеть самый заядлый враг. Можете себе представить, как это выглядело в тот момент? Ваша первая брачная ночь, сладкая интимность этого события в присутствии третьей персоны, наблюдавшей все время за тобой? Это было чем-то из фильма...

Я увидел, как они появились в проходе за его спиной, пока он продолжал говорить. Морт, личный телохранитель, держал в руках длиннющий “магнум-357”, который выглядел подлинной игрушкой по сравнению со сжимающей его ручищей. На физиономии стоящего рядом с ним Юджина Патрика было напряженное выражение, как будто ему не хотелось никаких неприятностей, но он понимал, что без них никак не обойтись.

— ..И после двух подобных ночей я был сыт по горло!

До меня неожиданно дошло, что Уэстэрвей продолжает рассказывать.

— Полагаю, что так, — промямлил я.

— Вот почему я забрал с собой ее драгоценности. — Он скосил глаза на Фэбриеллу, продолжавшую все еще прижимать к груди соломенную куклу. — Посчитал, что она должна расплатиться хоть как-то со мной за все те кошмары, которые мне пришлось перенести...

— Могу вам посочувствовать, — пробормотал я.

— Да-а?.. Ну да черт с ним. Мне нужен пакет, а ваше время давно уже истекло, Холман. И не несите мне чушь, будто вы не знаете, где он находится. Мне сейчас все совершенно понятно, почему я раньше-то не мог разобраться? — Он как-то особенно мерзко расхохотался. — Вы и...

Раздался характерный свист пули. В его глазах мелькнуло удивление, затем оно сменилось выражением ужаса. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, вместо этого оттуда хлынула кровь. Пистолет выпал у него из рук, затем свалился он сам. Его правая нога разок дернулась, и он замер.

В комнату первым вошел шофер, его приплюснутая физиономия вообще ничего не выражала. За ним с довольно хмурым видом шел Патрик.

— В этом не было необходимости, Морт! — сказал он недовольно. — Уэстэрвей не был идиотом. Если бы ты велел ему бросить пистолет, он бы сразу сообразил, что у него не было возможности повернуться и выстрелить в тебя первым!

— Возможно, — равнодушно хмыкнул “примат”, — но, когда у парня в руках пистолет, независимо от того, куда он направлен, я не хочу напрасно рисковать!

— Ладно, не имеет значения! — Патрик раздраженно пожал плечами. — Дело сделано. У нас будет достаточно времени, чтобы побеспокоиться об этом позднее. — Он посмотрел на Фэбриеллу и на куклу, которая злобно таращилась на него поверх плеча крепко обнимающей ее хозяйки. — Успокойся, милая!

Он нагнулся и осторожно поставил Фэбриеллу на ноги. Кукла поднялась вместе с ней, и на какое-то мгновение мне показалось, что она была наделена собственной жизнью и двигалась по своей воле.

— Как вы ухитрились появиться в полном смысле слова в самое последнее мгновение, мистер Патрик? — вежливо осведомился я.

— После того как Морт пришел в себя и увидел, что ваша машина все еще стоит на прежнем месте, он решил, что вы, очевидно, снова прошли в дом, — холодно произнес Патрик, — поэтому он съездил за мной и привез меня сюда, совершенно правильно решив, что мне пора выяснить, что здесь творится. Несколько недель назад Фэбриелла дала мне ключи, так что нам ничего не стоило появиться незаметно. Уэстэрвею не повезло... — Он равнодушно посмотрел на тело, распростертое на ковре у его ног, затем пожал плечами. — Полагаю, это все равно должно было случиться в ближайшие дни. Но мне бы хотелось услышать ваш ответ, Холман, в отношении пакета. — Он пригладил свои красивые седые волосы, затем для чего-то дотронулся до мясистого носа кончиком пальца. — Морт только что намекал на то, что он не прочь поквитаться с вами за то, что вы довольно зло подшутили над ним сегодня, — сказал он, усмехаясь. — Он ведь не знает удержу, будет бить вас до тех пор, пока вы не развалитесь на куски, Холман. Я прав, не так ли, Морт?

— Точно! — Холодные, блестящие глаза с лютой ненавистью смотрели на меня из-под козырька фуражки. — Никаких проблем, босс. Вы начнете с мелочей, чтобы он понял, что вы не шутите, ну а коли это не поможет, можно будет поднажать и посильнее. Никогда не забуду, как один парень посмел...

— Мне все ясно, — сказал я Патрику.

— Морт, конечно, будет разочарован, это каждому понятно! — Патрик широко улыбнулся, к нему вернулось прежнее хорошее настроение. — Так где же он?

— Закрой глазки и не смотри, дорогая! — Фэбриелла обратилась к кукле нараспев; по всей вероятности, ее саму не волновала возможная расправа со мной. — Притворись, что мы с тобой совсем одни, просто по радио передают какую-то страшную историю и...

— Прекрати! — рявкнул Патрик. Он схватил Фэбриеллу за обе руки, с большим трудом вырвал у нее куклу, довел до дивана и заставил сесть.

Кукла, оставленная без поддержки, упала на кресло, при этом ее голова ударилась о деревянный край спинки и как бы отскочила от него, так что получился самый настоящий поклон в сторону Патрика, затем снова выпрямилась. Почему-то я не ожидал от нее такой прыти, на мгновение даже поразился, как ловко у нее получилось. Потом припомнил тот случай в баре, когда кукла неожиданно свалилась лицом на стол и разлила бокале мартини. Фэбриелла еще отругала ее за то, что она не умеет пить, а я сказал, что просто нужно поднабить кукле талию. Но судя по тому, как Гильда ловко выпрямилась после этого удара, она стала гораздо более упругой.

И тут у меня в голове заработали шарики так шумно, что я поразился, как это другие не слышат; и, как по мановению волшебной палочки, все решительно встало на свои места. Сказанное Майком Уэстэрвеем неожиданно приобрело смысл. Решение все время было у него под самым носом, но именно потому, что оно было столь очевидным, он его и не видел. Впрочем, он был прав лишь наполовину. Оно все время находилось под носом решительно у всех, включая меня.

Теперь-то наконец я понял, почему Ясон Вагнер притворился, будто поручил мне выяснить, почему была убита его секретарша. Ему просто требовался предлог, чтобы вытянуть из меня имя моего клиента, он даже пригрозил уничтожить меня, коли я ему его не назову. И под клиентом, разумеется, он имел в виду вовсе не Фэбриеллу, про нее-то он, конечно, знал, но считал, что я использую ее для прикрытия. Его интересовало имя моего подлинного клиента, того самого, с которым, по его мнению, я договорился поделить пакет, а за это потребовал избавиться от Глэдис Пирсон, пока она не стала постоянной угрозой для нас обоих. Вагнера интересовало имя моего предполагаемого партнера по надувательству. Он не был уверен, что им был Уэстэрвей, как утверждал Патрик, или же сам Патрик. Самым забавным было то, что он-то знал правду с самого начала, но она была под самым его носом, чтобы ее разглядеть.