Вышедший из ночи - Елена Элари

толкнула дверь, и та поддалась. «Не заперта!» — пронеслась радостная мысль, и Онар шагнула во мрак коридора. Ей было невдомёк, что дверь оставили открытой только потому, что не подумали, будто она попытается сделать невозможное — сбежать.

Первое время ничего не было видно, но когда глаза привыкли к темноте, Онар рассмотрела каменные стены и головы чудовищ под потолком. Они казались настоящими, и пусть Онар видела, что скульптуры сделаны из глины, ей было не уютно. Обхватив себя руками, царевна остановилась, не зная, в какую сторону ей идти. Коридор был настолько длинным, что ей казалось, будто она стоит посреди направленных друг на друга зеркал.

— И куда ты в таком виде собралась? Знаешь, это неприлично! — прозвучал за её спиной склочный девичий голос. Онар, коротко вскрикнув, обернулась.

Перед ней стояла девчонка с виду лет четырнадцати, со светлыми короткими волосами, в которых виднелись яркие салатовые пряди. Одета она была в узкие штаны и белую блузку, стянутую коричневым корсетом. Девчонка стояла, сложа на груди руки, недобро сузив глаза.

— Где я нахожусь? — голос царевны дрожал, но звучал громко и оскорблённо. — Я, царевна Онар из рода Вермонд, невеста Арона из рода Эйрисандр, будущая королева Илиндора, надежда людей и защита их, требую, чтобы меня доставили домой, сейчас же! — чем больше она говорила, тем сильнее креп её голосок, и гордо выпрямлялась спина.

— А я оружие и слуга властителя тьмы, Роук, — представилась девчонка, — вышедшая из мира Карнэ, лично знакомая с богиней забытья и не желающая с тобою нянчиться, — отпарировала она, схватив Онар за локоть и втолкнув её обратно в комнату.

Царевна услышала, как щёлкнул замок и, дёрнув за дверную ручку поняла, что её заперли! Онар заколотила в дверь, потом подбежала к окну, увидев внизу обрыв, отшатнулась к кровати и, забравшись на неё с ногами, опять обвела комнату испуганным взглядом.

«Властителя тьмы? Роук сказала, она слуга властителя тьмы? О, небо, неужели я в плену у Вэриата?! Нет… Нет. Только не это, — и ею завладел неудержимый ужас, а потом новая, ещё более ужасная для царевны мысль поразила её: — Тот незнакомец, встретившийся мне у поля, и явившийся мне во сне, и есть властитель тьмы? — она легла, и локоны её волос разметались по белоснежной постели. — Мой похититель само зло. Я погибла. Арон… спаси меня!»

Глава четырнадцатая

— Очнулась? — услышала Офелия знакомый голос.

— Да… Наверное… Нет. Или да? — она открыла глаза и увидела низкий деревянный потолок, неровный и грубый, до такого дотронешься и тотчас же занозишь палец.

— Это не сон, не волнуйся… Или я сплю, но точно не ты, — Джек отошёл от соломенного матраса, на котором она лежала, и сел за хромоногий стол у окна, сквозь которое в комнатку проникал свет утреннего солнца.

— Почему ты уверен в этом? — приподнялась Офелия на локте.

— Потому что только во сне я мог так поступить, — пусть он это сказал, но в его взгляде Офелия не заметила и толики раскаянья в содеянном.

— Как поступить? Помочь мне? — всё же с вызовом спросила она.

— Нет, предать короля… — он взял со стола кружку и подал её Офелии.

— Ты не предавал его, я по-прежнему скована.

И это была правда, на запястьях Офелии висели кандалы, вот только не такие тяжёлые, как прежние, и не прикреплённые к чему-либо, её руки просто были замкнуты. Она приняла кружку, и бледные иссохшие ладони обдало жаром, но Офелия лишь сильнее сжала её, с наслаждением вдыхая сладко-горький аромат напитка.

— Что же ты молчишь? — заглянула она в лицо палачу. — Что? Уже жалеешь, что спас меня?

— Нет, — последовал твёрдый ответ.

— Сколько я была без сознания? — ей казалось, что она спала вечность, тело приятно ломило, в мыслях стоял туман, но взгляд был ясен.

— Какая разница? — палач вновь сел за стол.

— И то правда… — она опустилась на жёсткую подушку, поставила опустевшую кружку на пол.

В этой комнате больше ничего не было, только стол, лежанка в углу, окошко и низкая старая дверь.

— Где мы? — как-то безразлично задала она вопрос и отчего-то улыбнулась.

В той ситуации, в которой находилась Офелия, её бледная тонкая улыбка показалась Джеку такой странной, что его сердце сжалось от жалости.

— В охотничьем домике, у болота.

— Нас найдут здесь, — отрывисто выдохнула пленница.

— Нет, не так скоро, об этом месте никто не знает. Меня будут искать где-нибудь в городе и только потом — за его пределами. Ох, ведьма, возможно, ты нас обоих погубила. Но что уж теперь… У меня только один вопрос к тебе.

— Снова допрос? — в её голосе прозвучала жестокая насмешка. — А коль не отвечу, пытать будешь?

— Почему, если тебе являлась во сне богиня кошмаров, — оставил он её слова без внимания, — то здесь ты спокойно спала?

— Карнэ нужно знать, где находится её жертва, если она не знает этого, то богине требуется время, чтобы проникнуть ей в сон.

И после короткого молчания, Офелия жалобно произнесла:

— Отпусти меня, Джек!

— Ты не смеешь больше ни о чём просить меня, — жёстко ответил он. — Я спас тебя, наплевал на свой долг, преступил закон, больше не проси меня ни о чём.

— Хорошо, — и отвернувшись к стене, Офелия, закрыв глаза, вновь улыбнулась.

Ей было радостно и приятно, она ощущала свободу и тепло, пусть руки и были скованы железом, мешающим ей колдовать, а рядом с ней находился её палач. Палач, способный на сострадание к ведьме…

— Слушай, — Джек присел рядом с ней, но Офелия не повернулась к нему, она всё никак не могла скрыть свою улыбку, — ты отдохни, и мы кое к кому пойдём. Есть место, где тебя примут, где ты будешь в безопасности.

— А ты останешься там со мной? — Офелия была неприятно удивлена тому, как дрогнул её голос. Оказалось, ей не хотелось расставаться с Джеком. Но решив, что просто привыкла к нему, хотя это тоже было странным, ведь Джек её палач, Офелия успокоилась.

— Нет… думаю, нет. Мне нужно придти во дворец, и попытаться вернуть себе доброе имя. Не знаю, как выставлю всю эту историю, чтобы меня не посчитали предателем…

— Ты не умеешь врать, — Офелия даже не дослушала его, — а у тебя не получится оправдаться безо лжи. Ты не солжешь своему королю. И вообще, — она обернулась, и Джек встретился с уже знакомым ему ведьменым, сверкающим негодованием и тайной силой, взглядом, — не думала, что ты трус! Преступил через закон, принципы, и испугался? Что же ты, так верни меня обратно, скажи,