Сын епископа - Кэтрин Куртц

Казалось, что Дугал позеленел под своими веснушками.

– Я не знаю, – сказал он. – Мой брат Майкл побратался кровью со своим другом Фальком, когда они были моложе чем мы, и он рассказывал, что это было ужасно больно, но я думаю, что Майкл иногда сгущает краски, чтобы попугать меня. – Он сглотнул. – В конце концов, это ведь просто небольшой порез. Если мы собираемся стать рыцарями, мы должны научиться не бояться ран, не так ли?

– Я не боюсь, – парировал Келсон, вручая Дугалу свой кинжал, оправленный серебром. – Вот. Давай!

На самом деле, он очень боялся, как и Дугал, но он позволил себе даже вздрогнуть, когда неопытная рука Дугала чиркнула лезвием по его плоти. Зачарованный, Келсон держал себя под запястье и смотрел как кровь скапливается в его ладони, оторвав свой взгляд только когда Дугал вложил рукоятку кинжала в его окровавленные пальцы. Рукоятка была увенчана бледно-водянистым аметистом, и он помнил как он потемнел от окрасившей его крови, когда он провел лезвием по ладони Дугала, разрезая ее так же как была разрезана его собственная.

– Повторяй за мной, – шептал Дугал, прижав свою окровавленную руку к руке Келсона и связывая их носовым платком. – Признаю тебя своим братом, по крови и по жизни.

– Признаю тебя своим братом, по крови и по жизни, – повторил Келсон.

– И пусть все четыре ветра будут свидетелями, – добавил Дугал.

– И пусть все четыре ветра будут свидетелями, – согласился Келсон.

– Что, пока я дышу, на стороне моего брата будут и моя жизнь, и моя честь…

Слегка улыбнувшись, Келсон хлопнул своей свободной рукой по их связанным рукам и кивнул.

– Я жду тебя весной, брат, – сказал он спокойно, не желая портить настроение. – Выполняй зимой свой сыновний долг и охраняй для меня мир в Транше, а как только очистятся перевалы – приезжай в Кулди.

– Я так и сделаю, мой господин, – прошептал Дугал. –И Боже сохрани нас обоих.

Они задумали свергнуть его с высоты, прибегли ко лжи – устами благословляют, а в сердце своем клянут.

Псаломы 62:4 (61:5)

Рано утром следующего дня епископы, съехавшиеся в Кулди, по особой просьбе Архиепископа Ремутского собрались на закрытое собрание Поскольку Дункан отсутствовал, секретарем заседания был назначен Истелин. И он же был удивлен больше всех, когда Кардиель предложил его на должность епископа Меары.

К облегчению Кардиеля и Арилана, поддержка кандидатуры Истелина быстро росла. Когда в поддержку изумленного Истелина смущенно выступил Архиепископ Брейден, который знал Истелина лучше кого бы то ни было еще, вряд ли бы в зале нашелся прелат, на поддержавший активно выдвижение Истелина, поскольку это назначение являло собой изящное решение проблемы с Меарой. К полудню, когда епископы собрались на мессу, архиепископ Брейден объявил с кафедры окончательное решение. За некоторым исключением, новость была воспринята с облегчением и общим одобрением.

Одним из тех, кто не одобрил выбор епископов, был Джудаель Меарский, хотя внешне он воспринял новость с одобрением и послушанием. Вскоре после мессы он осторожно постучал в дверь своего наставника, Креоды Кэрберийского. Секретарь епископа немедленно впустил его.

– Вы могли бы предупредить меня, – сказал он, когда секретарь проводил его к Креоде.

Вздохнув, Креода знаком пригласил Джудаеля сесть напротив своего кресла и тем же знаком приказывая священнику-секретарю остаться. Джудаель сел. Это был моложаво выглядящий человек, державший спину неестественно прямо, с преждевременно поседевшими волосами, ярко контрастирующими его черному церковному облачению. Его бледные глаза цвета морской волны осуждающе глядели на Креоду, а руки, теребившие кольцо на правой руке, выдавали его волнение.

– Так бывает, – промолвил Креода. – Если это может послужить Вам утешением, то могу сказать Вам, что Вы вели себя именно так как должны были. Кардиель выскочил со своими рекомендациями нам сегодня рано утром. Я никак не мог предупредить Вас до мессы. Мне жаль.

– Мне тоже. – Джудаель взволнованно потеребил свое кольцо еще мгновение, затем уставился на огонь в камине. Серебряный перстень на его руке больше подходил лорду чем священнику.

– Что потом? – спросил Джудаель. – Это конец? Король утвердит назначение Истелина?

– Мой ответ на все три вопроса – не знаю, – ответил Креода. – Истелин пользуется покровительством короля уже несколько лет, так что я сомневаюсь, что со стороны Его Величества будет какие-то возражения. Это, однако, не означает что все кончено.

– Нет?

Креода, щелкнув пальцами, подозвал секретаря и протянул руку за сложенным пергаментом, незамедлительно поданным секретарем. Джудаель подался вперед с надеждой, но Креода помедлил, разворачивая послание.

– Это прибыло вчера поздно вечером, – сказал епископ, держа послание на вытянутой руке и пробегая текст глазами прежде чем передать послание Джудаелю. – Суть этого в том, что наш брат в обители Святого Иво готов поддержать Вас и ждет провожатого, который сопроводит его на пути к свободе.

– Чего стоит эта поддержка теперь, когда епископом Меары стал кто-то другой? – горько сказал Джудаель, просмотрев написанное мелким почерком письмо.

– Она будет настолько полезна насколько будет нужно, – ответил Креода. – По меньшей мере, он может объединить церковные фракции для воссоединения Старой Меары.

– Вы в самом деле думаете, что он все еще так влиятелен?

– Он может удивить Вас, – возразил Креода. – Некоторый считали его фанатиком, но я всегда знал его как прямого и благочестивого человека. То, как с ним поступил король, потрясло многих, в том числе и меня. В конце концов, он был избранным нами примасом.

– И фанатиком, – напомнил Джудаель своему настоятелю, отдавая послание священнику, стоявшему у него за спиной. – Вы сами признали это.

Креода пожал сутулыми плечами и улыбнулся тонкой, самодовольной улыбкой. – Пожалуйста, Отец, поверьте, что у меня есть некоторый здравый смысл. То, что кто-то говорит о нашем бывшем предстоятеле как о благочестивом человеке, вовсе не означает, что он собирается снова стать примасом.

– Не собирается быть примасом? – Джудаель посмотрел на епископа в изумлении. – Но я думал…

– Не надо думать, отец, – мягко ответил Креода. – Оставьте размышления мне. Под угрозой не только Ваше место епископа Меары, но и кое-что еще. Чем меньше Вы знаете, тем лучше.

– Но…

– Говорят, что король может заставить человека говорить правду, святой отец, – продолжал Креода. – И только Господь знает, на какие безбожные вещи способны его приятели-Дерини. Но никто не может рассказать о том, чего не знает, так ведь? Я молчу, чтобы защитить и Вас, и себя, сын мой.

Лицо Джудаеля стало белее его седых волос, и он сложил руки на груди, стараясь подавить дрожь.