Милые Крошки - Сэм Левеллин

Глаза у няни Пирпонт закатились, и она рухнула наземь, как сгнившая ветла. Маргаритка обыскала спящую, нашла ключи и откатила её в кусты. Потом отвязала бедных детишек, закрыла жестянку с Сонными Пирожками и открыла другую, полную Архангельских Пирожков Примулы, признанных всеми, кому посчастливилось их отведать, самым вкусным яством на Земле и на Небесах.

— Ну, миленькие, — сказала Маргаритка, — я — няня Маргаритка. Угощайтесь, а потом пойдём домой.

— Ура няне Маргаритке! — завопили малыши, молотя кулачками воздух. Они смели пирожки с поразительной быстротой. — Спасибо, няня, — сказали бедняжки с сияющими после закуски глазами.

— Хорошо, пошли. Если хотите, можете посмотреть телевизор.

— Нам нельзя, — печально сказал мальчик.

— Сегодня можно, — сказала Маргаритка. Она почувствовала, что улыбается — такого не случалось с ней лет сто, и оказалось, что лицу от этого совсем не так больно, как она предполагала.

Однако её ожидало серьезное дело, поэтому она быстренько сократила улыбку до Самодовольной Няниной Гримаски. По следам на гравии она дошла до боковой стены дома и открыла дверь с надписью: «ДЕТСКАЯ». Подтолкнув детей вперед, она прошла вслед за ними в маленькую переднюю, пропахшую вареной капустой, и стала подниматься по винтовой деревянной лестнице, туда, где, по её представлениям, должны были располагаться помещения для детей. Она надеялась, что там найдётся телевизор. Люди вечно нарушали обещания, данные Крошкам, и поэтому ей очень хотелось сдержать свои.

Дверь распахнулась. В сумрачную переднюю хлынул яркий свет.

— Няня! — раздался оглушительный сочный голос. — Заходите, будьте добры, и ведите с собой детей, чёрт вас возьми!

Голос принадлежал мужчине с ослепительной белозубой улыбкой, одетому в блестящий тёмный костюм. Глаза его тепло мерцали, и Маргаритке показалось, что он обращается к ней как к старой знакомой. Потом она поняла, что видит он не Маргаритку, а няню, какую-то старую няню или же избирателя, какого-то старого избирателя.

— Дети! — пропела она — Папочка вас зовет.

Дети, угрюмо бормоча себе под нос, ступили в холл.

Они были слишком юны, чтобы голосовать, а потому не ждали пощады.

— Ну, вот и мы! — вскричал папочка. — Мои маленькие! Торкиль и Невада!

— Юта! — крикнула девочка.

— Ха-ха! — засмеялся папочка, поймав малышей за руки и поворачивая их лицом к человеку с телевизионной камерой на штативе. — Да, я страстно привязан к моим детишкам. Я думаю, это очень важно. Образование начинается дома. Поговори со мной на латыни, Торкиль!

— Нет, — сказал Торкиль, выставив нижнюю губу наподобие церковной ступеньки.

— Великолепно! — вскричал папочка.

— А где леди Офис? — спросил человек с камерой.

— Ходит по магазинам, — сказал папочка. — Пожинает плоды блестящей экономической реформы, произведенной моей партией!

Юта расплакалась.

— Я ХОЧУ К МАМЕ, — заныла она. — ОНА УЕХАЛА С ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ УЧИТ ЕЁ ЕЗДИТЬ НА ЛОШАДИ, И ОНА СКАЗАЛА, ЧТО БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ВЕРНЕТСЯ. Я ХОЧУ К…

— Ха-ха! — заразительно рассмеялся папочка. — Детишки, а? — Потом тихим голосом: — Уберите их.

— Где их телевизор? — свистящим шёпотом спросила Маргаритка. — И левая лапа Королевского Михаила? Они хотят с ней поиграть.

Политическая улыбка папочки сделалась несколько натянутой и мрачной.

— Займитесь своим делом, — сказал он.

— Я буду возражать.

— Вы уволены.

— Уволена я попозже. — Маргаритка набрала в грудь воздуху, повернулась к камере и открыла рот.

— Нет, нет, нет, — сказал папочка. — Туда. — Он показал на дверь. На лице у него снова расцвела улыбка, и он повернулся к телевизионщику. — А вот идут соседи, чтобы сказать мне, как они меня любят и как восхищаются тем, что я делаю для нашей великой державы. Счастливая страна состоит из счастливых семей!

Маргаритка вывела малышей за дверь. Там был огромный телевизор и колоссальный кожаный диван, весь в кожаных пуговицах. Маргаритка включила телевизор.

— Что это? — спросил Торкиль.

— Мультики, дорогой.

— Что такое мультики? — спросила Юта.

— Вот это.

Дети кивнули, пытаясь усвоить эту значительную новость. Маргаритка нашла для них шоколад, налила кока-колы и огляделась. Сердце под фартуком громко стукнуло один раз. Высоко на бордовой стене висела полированная доска, а на доске — левая передняя конечность Королевского Михаила.

Вот и чудненько!

За окном раздались странные звуки; будто рычание двигателей. Это, наверное, подъезжали соседи, чтобы повосхищаться зубами сэра Апогея Офиса и его достижениями.

Звуки за окном превратились в грохот. Он стал громче. Потом он превратился в оглушительный рёв. Маргаритка выглянула за дверь, и у неё на глазах сквозь запертый парадный вход в холл въехал бульдозер и со скрежетом остановился.

— Уй! — вскрикнул сэр Апогей, побелев от ужаса. Он попытался бежать, но упал в обморок.

Телевизионщик продолжал съемку.

Маргаритка вскочила на книжные полки и схватила доску с лапой. Юные Офисы обнялись на диване, как грудные младенцы. Прежде няня Маргаритка не обратила бы внимания на этих маленьких бандитов, но после того, как её похитили грабители, она постепенно стала понимать, что доброта — не самое плохое дело на свете. Поэтому она сказала:

— Кто за вами присматривает, когда няня Пирпонт пьет джин?

— Нэлли.

— А где Нэлли?

— У себя в комнате. Вяжет вещи. Ты отведешь нас туда? Мы боимся.

Маргаритка с досадой посмотрела на малышей. В комнате было отличное окно; под ним заманчиво темнел кустарник. Но, едва представив себе, как она ловко прячется в его тенистой гуще, Маргаритка увидела лицо — лицо Капитана, излучающее доброту. Перестань, — сказала себе Маргаритка — Будь твёрдой, решительной. В следующее мгновение оказалось, что в обеих руках у неё по маленькой детской ручонке.

— Пошли, — сказала она, обо всём позабыв, — раз так, найдём Нэлли.

И, оставив лапу на диване, она потащила малышей через холл, полный пыли и грохота, в затхлые глубины дома, где они столкнулись с миловидной розовощекой девушкой.

— Нэлли! — завопили малыши.

Нэлли отвратительно стиснула их в объятиях. Где-то в доме с грохотом рушились стены.

— Пока! — крикнула Маргаритка и бросилась обратно в холл. Там осыпались люстры. Спасибо тебе, нянин котелок, подумала Маргаритка, пригибаясь под градом хрусталя, стучавшего по её шляпе. Бульдозер влез уже на середину лестницы. Телевизионщик озирался в поисках камеры, но её уже не было. Свистнули, подумала Маргаритка. Стена телевизионной комнаты исчезла. Маргаритка забежала туда, чтобы взять лапу с дивана… Лапа исчезла тоже. Маргаритка остановилась, разинув рот.