Пленённая принцесса - Софи Ларк

И не нашли нахрен ничего.

Потому что я не настолько глуп, чтобы посвящать в свои планы каких-то шестерок.

Может, они и подозревают меня, но не могут знать наверняка, что это я украл Нессу. Вот почему привлечение к выкупу русских только еще больше спутает карты. Я даю Гриффинам двадцать четыре часа, чтобы собрать необходимую сумму.

К записке прилагается одноразовый телефон, чтобы я мог назначить место обмена в последнюю минуту. У меня нет никакого желания заранее выдавать им координаты, а потом иметь дело со снайперской винтовкой Данте Галло или дюжиной их людей, поджидающих в засаде.

Тем не менее не думаю, что две семьи будут кристально соблюдать правила игры. В конце концов, они тоже гангстеры. Под их гламурной позолотой скрывается неблагородный металл. Галло и Гриффины не меньше меня готовы на что угодно, дабы получить желаемое. Ну или они так думают.

Звонок совершает Йонас, потому что у него нет акцента.

Я слышу едва различимое эхо ответов Фергуса Гриффина. Он пытается сохранять вежливость и не навредить дочери своим гневом, однако кипящая внутри него ярость слышится в каждом слове.

—Куда вы хотите, чтобы мы принесли деньги?— сдержанно спрашивает он.

—На кладбище «Грейсленд»,— отвечает Йонас.— Это в тринадцати минутах езды. Я сегодня щедрый, так что дам вам пятнадцать. Отправляйте одну машину и двух людей. Возьмите с собой телефон. Ворота на Кларк-стрит будут открыты.

Мы уже ждем их на кладбище. Шестеро моих солдат выставлены на наблюдательных пунктах. Коля Кристофф привел еще четырех.

Менее чем через две минуты Анджей пишет мне, что с территории особняка Гриффинов выехал черный «Линкольн Таун-кар». За рулем преданный пес Джек Дюпон, на пассажирском сиденье — Кэллам Гриффин. Как я и ожидал, еще через минуту я получаю сообщение от Марцеля о том, что Данте и Неро Галло отъехали от своего дома. Они едут на разных машинах, вероятно, в сопровождении нескольких своих людей.

Как предсказуемо.

Это не важно. Я не оставил пространства для маневров, отперев лишь одни ворота. Осенью и зимой кладбище закрывается в 16:00. У нас было достаточно времени, чтобы схватить двух единственных охранников, патрулирующих территорию, и расставить повсюду своих людей.

Русские даже привезли нашу заложницу. Она связана по рукам и ногам и одета в ту же одежду, в которой была Несса в день своего исчезновения — толстовка, джинсы и даже кеды. На голове у девушки черный тканевый мешок, из-под которого торчат каштановые пряди волос.

Я оглядываю ее наметанным взглядом.

—Хорошо,— говорю я Коле.

Он ухмыляется, демонстрируя белые зубы с заостренными резцами. Кристофф смуглее обычного русского, над его раскосыми глазами нависают прямые густые брови. Видимо, наследие монгольских предков. Татары — самые безжалостные представители «Братвы». Коля молод и уверен в себе, и я думаю, что чикагской «Братве» под его руководством не составит труда снова встать на ноги. Это означает, что наш союз продлится недолго.

Но пока мы на одной стороне. Счастливы объединить усилия против общего врага.

—Куда нам ее отвести?— спрашивает Коля.

Я показываю на гробницу на берегу озера. Она похожа на миниатюрный Парфенон и, благодаря колоннаде, просматривается насквозь.

—Посадите ее там,— отвечаю я.

Я выбрал кладбище из стратегических соображений. Здесь лишь один полноценный вход и высокие стены, окружающие 119 акров извилистых тропинок, густых деревьев и внушительных каменных надгробий. Памятников достаточно много, чтобы затруднить кому-либо возможность отыскать нас без конкретных указаний.

Ну и, разумеется, неизбывное напоминание о смерти. Невысказанная угроза, что Гриффинам стоит быть посговорчивее, если они не хотят, чтобы это место стало вечным пристанищем их младшей наследницы.

Забирать выкуп будет Коля. Он согласился на это, потому что не хочет ни на секунду выпускать деньги из виду. Это его награда за объединение наших сил.

Я же согласился на это, чтобы сместить внимание Гриффинов с моих людей на «Братву». Если кто-то и пострадает, я предпочту, чтобы это были русские.

Я возвращаюсь на свой наблюдательный пункт под сенью деревьев. У нас у всех вставлены наушники, так что я могу видеть и слышать обмен отсюда.

Мне насрать на то, что глубокой ночью я расхаживаю среди мертвых тел. Я не верю ни в ад, ни в рай, ни в духов, ни в призраков. Мертвые не опасны, потому что их больше нет. Меня беспокоят только живые. Лишь они могут встать на моем пути.

Но я не настолько циничен, чтобы не оценить красоту этого места. Раскидистые древние дубы. Памятники, созданные лучшими скульпторами Чикаго.

Одна могила особенно привлекает мое внимание. Памятник полностью заключен в стекло, словно гроб Белоснежки. Я подхожу к нему ближе, желая разглядеть статую в темноте.

Внутри стеклянного надгробия стоит высеченная из камня в полный рост девочка. Она одета в платье, шляпа от солнца слетела на спину и держится на завязках. Девочка стоит босая, с зонтиком в руках.

Надпись гласит:

Инез Кларк

1873–1880

Убита молнией,

когда играла под дождем

Возможно, стекло теперь защищает ее от других опасностей погоды.

Я понимаю это стремление. Жаль, что в нем нет смысла. Когда ты теряешь любимого человека, ты уже не можешь его защитить.

Мои дозорные следят за каждым уголком кладбища. Они сообщают мне, когда Кэллам Гриффин подъезжает к главным воротам и когда секунду спустя братья Галло паркуются на Кенмор-авеню, намереваясь, очевидно, перелезть через стену.

Я даю знак Йонасу позвонить на одноразовый телефон. Он велит Кэлламу идти к берегу озера на северной окраине кладбища.

«Деньги возьми с собой,— велит Йонас.— И лучше беги, мать твою. У тебя всего три минуты».

Ограничение по времени необходимо. Я хочу, чтобы все закончилось прежде, чем Галло смогут пробраться внутрь. А еще я хочу погонять Кэллама, чтобы внести сумбур в его мысли.

Озеро — самая открытая часть кладбища. Полумесяц ярко светит на воду, выхватывая из темноты одинокую фигуру Коли Кристоффа. Он курит сигарету, выдыхая дым в небо так, словно его не волнует ничего на свете.

Кристофф не ведет и бровью, когда на тропинку трусцой выбегают Кэллам Гриффин и Джек Дюпон — каждый несет в руках по две тяжелые спортивные сумки. Даже с моей точки обзора под ивами видно, что с них в три ручья стекает пот.

Кэллам кивает Джеку. Они с глухим стуком бросают сумки перед Колей. При этом звуке его белые зубы вновь сверкают в ухмылке.

Кристофф кивает одному из своих людей. Русский опускается на землю, открывает сумки и проверяет содержимое.

—Чистые векселя, никаких маячков, я полагаю,— говорит Коля.