Полураспад - Александр Зорич

Стекло здесь было чудовищно хрупким. Хватало одного прикосновения, чтобы витрина сельпо рухнула вниз отточенной гильотиной, отрубая вам руку (я не преувеличиваю, мой старый приятель, сталкер Карась, действительно лишился кисти!).

Целые ряды кирпичей в стенах превращались в своего рода губки — по-прежнему сравнительно твердые, но при этом очень ломкие. Зайдешь в какой-нибудь с виду крепкий сарайчик, чтобы там переждать Выброс, а этот сарайчик тебя с удовольствием под собой и похоронит (вспомнили любимую застольную байку Сидоровича? Так она про «Хиросиму»!.

Но больше всего, конечно, там было «волчьих ям».

Идешь себе по местному бродвею, на совесть заасфальтированному к Апрельскому пленуму ЦК КПСС 1985 года, любуешься красотами родного края — прелестной маленькой жаркой, бодренькой мясорубкой, могучим богатырем-гравиконцентратом, — песенку мурлычешь насчет «охотников за хабаром» и «слизи цвета ультрамарин», как вдруг… хрясь!… и — оп-па!… обнаруживаешь себя в трехметровой яме, заполненной невесомой пылью.

Вот поэтому в колхозе «Хиросима» перемещаться по улицам с твердым покрытием было категорически противопоказано. А за их пределами следовало выбирать участки, заросшие наиболее густой травой. Угадали почему?

Да потому, что густая, высокая трава имеет глубокую корневую систему. Каковая система, естественно, находится в нормальной земле, а не в рассыпчатом, рыхлом мертвом шлаке, сформированном из некогда нормальной почвы воздействием быстрых нейтронов.

А густую траву, напомню, ваш Комбат, увы, не любит, справедливо опасаясь аномальной фауны…

Короче, куда ни кинь — всюду клин.

Битых три часа мы сталкерили от границы уровня до силосной ямы, обозначенной на схеме, которую Тигрёнок потибрил у своего ученого братца Стасика, как наиболее вероятное вместилище «кварцевых ножниц».

Наша силосная яма являла собой простейшего представителя своего вида.

Это был бассейн глубиной метров пять со стороной метров семь.

Стены и дно бассейна некогда были забетонированы.

А сам он, разумеется, наполнен разными типами силоса.

Но поскольку Первая Катастрофа произошла в конце апреля, к тому времени почти весь силос колхозная скотина успела за зиму выесть. Ну а нового силоса наделать не успели, потому что весна. А потом грянула эвакуация…

Остатки силоса, естественно, ссохлись в малоаппетитную корку, которая сейчас уже даже и не воняла.

Одна из стенок силосной ямы со всей очевидностью подверглась усиленной бомбардировке нашими любимыми быстрыми нейтронами и, так сказать, переродилась. Об этом свидетельствовал мумифицированный труп припять-кабана, придавленный огромным обломком пористого бетона.

Но отнюдь не этот труп привлек мое внимание, когда я, вдоволь набросавшись болтиков, все-таки отважился заглянуть внутрь ямы.

Стена, противоположная той, у которой раскорячилась мумия кабана, тоже обнаруживала все признаки физической ненормальности. Больше всего она была похожа на пещерный город Чуфут-Кале, куда любят возить лоховатых крымских туристов.

Нижняя половина стены была густо изъедена, так сказать, пещерками, которые жались одна к другой безо всякого порядка. Однако в отличие от пещер Чуфут-Кале все эти отверстия были закрыты на вид тонкими, но совершенно непрозрачными пленками. Этим аномальная структура походила на пчелиные соты, где в каждой ячейке лежит личинка, а сама ячейка надежно запечатана восковой крышечкой…

— Вот! Вот! Посмотрите! Это те самые каверны, существование которых предугадано отчетом Стасика!

— Ну и в которой из них выросли «кварцевые ножницы»? Там не предугадано?

— Нет, придется искать методом перебора. Вскрыть каждую ячейку. Посмотреть.

— Посмотреть? — взвился я. — А ты хотя бы приблизительно представляешь себе, что может прятаться в любой из этих ячеек? Ты думаешь, они все набиты ценным хабаром, перевязанным ленточками с надписью «Тигрёнок, возьми меня домой!». Ты так думаешь?

— Ну… Мнэ-э…

— Как я и думал, ты никак не думаешь.

Тигрёнок кивнул — потому что был честный.

Как часто бывает с опытными сталкерами в Зоне, следующее действие я проделал чисто на автомате.

Переставив переключатель режимов огня в положение «одиночный», я прицелился в перепонку, которая закрывала крупнейшую из ячеек, и выстрелил. К счастью, перепонка оказалась совершенно не эластичной и по своей структуре напоминала местное хрупкое стекло.

От попадания пули почти вся она осыпалась, открывая нашим взорам пустоту.

Однако я не собирался останавливаться.

И уже третья по величине ячейка, вскрытая мною подобным образом, сверкнула… о, я никогда ни с чем не спутаю это чарующее сияние… сверкнула кварцем!

Не тем, обычным, который встречается за пределами Зоны. Но тем, что водится только здесь, по эту сторону Периметра. Аномальным кварцем, который похож на бриллиант значительно больше, чем хотелось бы экспертам по фальшивым драгоценностям.

В обыденном смысле «кварцевые ножницы» на ножницы похожи совсем не были. В своем естественном, первозданном виде они представляли собой пару сверкающих вертикальных образований — так сказать, сталактит и сталагмит. Они — сталактит и сталагмит — были остриями нацелены друг на дружку.

Каждый из них имел длину примерно полметра.

И уж конечно, не были эти сверкающие лезвия соединены гвоздиком, как думают некоторые идиоты…

— Это оно? В смысле они, «ножницы»? — дрожащим от волнения голосом спросил Тигрёнок.

— Без вариантов.

От этих слов я сразу перешел к делу.

Перво-наперво я достал веревку. Ту самую, которую мы использовали вчера для преодоления свинцового колеса при помощи тарзанки.

Я нашел в нескольких шагах от края силосной ямы металлическую петлю, образованную гнутой арматуриной, выходящей из бетонной плиты. Вот уж воистину вездесущий элемент русского пейзажа — хоть в Зоне, хоть за ее пределами!

Я споро привязал веревку к петле и бросил ее смотанный клубком конец вниз, в яму.

По этой веревке я собирался спуститься вниз и проделать самое элементарное действие, какое только можно себе представить: отломать обе половины сверкающих «ножниц» от ячейки, к которой они приросли.

Даже не глядя на веревку, я взял ее в руки, дернул за нее, чтобы удостовериться, что держится она как следует.

И тут… веревка порвалась! В смысле, лопнула.

Я с изумлением воззрился на витой нейлонный линь, выдерживающий вес до 1800 килограммов.

Как это в принципе могло порваться?

Увы, одного взгляда на место разрыва мне было достаточно, чтобы получить ответ.

Проклятый жгучий пух! Это был он! А точнее, его споры!