Затерянные во времени. Огненная королева - Кэтрин Ласки

Чудо-художник

Так же, как когда-то паучиха Шарлотта написала на своей паутине для Вильбура «Чудо-поросенок» в книге «Паутинка Шарлотты»[18], я хотела бы сказать «Чудо-художник» о своей любимой иконе стиля. Вот что написали о Джорджии О’Кифф в ее школьном ежегодном альбоме: «Девушка, которая отличалась характером, стилем и одеждой». Поэтому, дорогие читатели, когда я впервые увидела эти слова, то подумала: вот мой герой. Обратите внимание, я не сказала «героиня». Бывают определенные модели поведения, которые полностью свободны от ограничений пола. Например, модельер – странно говорить «модельерка». Эти слова принадлежат нам всем.

Следом Роуз прокрутила ленту к более ранним постам. О Фриде Кало.

Экспонат А: настоящая женщина

Экспонат Б: я

Роуз посмотрела на фотографию, моргнула и охнула. Точно, это была она. 14 августа, до автомобильной аварии с ее мамой!

– С тобой все хорошо?

– Конечно.

Роуз заглянула в глубокие карие глаза Марисоль и увидела не просто беспокойство, а тревогу.

Она была так решительно настроена стереть из истории те дни, когда умерла ее мать, что едва не вырвала страницы из дневника, который мама подарила ей на день рождения. Ее последний подарок. Роуз намеренно старалась избегать всех событий перед той ужасной датой. Но вот она это сделала: вернулась в собственный блог за день до аварии. Она почувствовала, как ее одолело странное и неожиданное спокойствие. Значило ли это, что Роуз смирилась? Или она стала любить маму меньше, потому что смогла так легко вернуться к этой дате? Словно глубокий порез наконец зажил.

Она вздохнула и слабо улыбнулась:

– Я в порядке, Марисоль. Мне просто нужно сделать несколько подарков. У тебя в этом плане преимущество.

– Хочешь что-нибудь сшить? Ты шьешь так красиво… – Девочка задумчиво посмотрела на Роуз и улыбнулась.

– Подожди и увидишь, Марисоль, – хитро сказала Роуз.

– У тебя есть стиль, Роуз. Ты – очень стильная девушка.

Мягкие испанские интонации были похожи на прекрасную музыку.

В то утро в спальне Роуз официально открыли мастерскую Санты. Она вынула тюки ткани из шкафа, где аккуратно их хранила. Тем временем Марисоль спустилась в оранжерею и начала серию акварелей для Розалинды. Когда у Марисоль кончились бумага и другие принадлежности, Кельвин отвез ее в художественный супермаркет.

– Можешь купить мне разноцветную крепированную бумагу, пока ты там? – попросила ее Роуз, когда они собирались уходить.

– Какую-какую бумагу?

– Просто попроси у продавца бумагу для искусственных цветов.

– Искусственных? Зачем? – спросила Марисоль. – В оранжерее есть настоящие.

– Потом увидишь.

Роуз почувствовала, как что-то глубоко в ней вздрогнуло. Папа, я вернусь за тобой!

– Ребята, похоже, к нам приближается новая метель. Неужели это снегмагеддон? – Голос у синоптика был довольно радостный. – Новый полярный вихрь формируется в канадских Скалистых горах и ринется через Великие озера. Сегодня к вечеру начнется снежный шторм. Его окрестили «Греймором».

– «Греймор»? Теперь и метелям дают имена? – спросила Роуз. И тут же стала гадать, что отец подумает о присваивании метелям людских имен. Было несколько странно от того, сколько вещей он не знал: например, выражение «застрять». Роуз думала, что оно существует уже много веков. Но это лишь капля всего неизвестного. Она могла быстро научить его тому, что действительно необходимо. Не машину водить, конечно, – этому его научил бы Кельвин. О боже, как весело они повсюду разъезжали бы на бабушкином «бентли»! «Признаюсь, – подумала она, – даже кататься на телеге будет весело, если с отцом».

– Может быть, метели завидуют ураганам, и им тоже нужны имена, – сказала Марисоль.

Роуз выглянула из-за швейной машинки и засмеялась:

– Ты забавная, Марисоль.

Роуз почти закончила платье для Марисоль, которая сих пор понятия не имела, над чем работала Роуз. Девочка быстро прострочила платье. Конечно, по сложности пошива оно несравнимо с платьем королевы Марии для встречи с принцем. Никакой тебе швейной машинки, да еще и столько жемчужин, которые нужно было пришить! Платье из тяжелой парчовой ткани, со вставками из кружева и с пятью фунтами жемчужной отделки – безвкусная гора материала, абсолютная модная катастрофа, Лас-Вегас среди платьев шестнадцатого века. И если королева когда-нибудь оправится для встречи с принцем (а это произойдет – Роуз гуглила дату ее смерти: в 1558 году, так что в запасе оставалось еще пять лет), то наденет это платье. Вопрос был не в том, выживет ли Мария, а в том, сможет ли Роуз вернуться в 1558 год. Ей это нужно! Она должна перенести сюда отца и предупредить Фрэнни. Роуз снова почувствовала, как ее будто разрывает пополам между двумя мирами.

В этот момент они услышали шаги на лестнице, и в комнату вошла Сьюзан.

– Ух ты! Похоже на мастерскую Санты. Что вы, два эльфа, задумали?

– Сьюзан! – хором выдохнули Роуз и Марисоль, как будто в спальне появилась какая-то снежная фея.

– Что? Ах, да, на мне нет очков. Я надела контактные линзы.

– Не в этом дело!

Волосы Сьюзан, черные как смоль, лежали густой пеной из кудрей. Они сияли над ее головой словно нимб. Темное облако волос блестело россыпью снежинок, остановившихся в полете.

– Посмотри на себя в зеркало, – сказала Роуз.

– А еще у тебя такие длинные ресницы, и на них тоже снежинки… Они… они сверкают. У тебя снежные ресницы! – Голос Марисоль был полон удивления.

– Что ж, думаю, это благодаря Греймору. Кстати, неспроста метель назвали Греймором. К завтрашнему утру она превратится в «снежную бомбу».

Явление еврейского рождественского ангела