Око за око - Марина Александрова

Когда Анна рассмотрела жеребенка, которого, впрочем, уже можно было принять за взрослого коня, то ахнула. Черный, как безлунная ночь, с длинным не по росту хвостом и гривой, он напряженно смотрел на пришедших огромными глазами и время от времени нервно постукивал правым копытом.

— Вот это да! — восхищенно произнесла Анна. — Сколько уже здесь служу, а ни разу его не видела. — Его что, прятали, что ли?

— Вовсе нет. Просто он был еще маленьким, и ты не обращала внимания на жеребенка, — объяснил Ярослав. — Его ведь даже Януш не заметил, а может быть, и заметил, но мне он про него ничего не говорил. Добрый конь будет, как подрастет. Эх, и придется же с ним помаяться, — задумчиво заметил Ярослав, — может, потому он мне и нравится, что не знаешь, что от него ожидать…

Почти до самого вечера проболтали Ярослав и Анна, сперва про лошадей, потом Ярослав рассказал про свою жизнь — и хотя ему совсем не хотелось обманывать девушку, пришлось сочинить о себе какую-то замысловатую историю. Позже Зелинская рассказала про себя, и с ее слов Евсеев узнал, что Анна сирота. Кто был ее отцом, до сих пор никто не знает, а мать умерла, когда Анютке было всего пять лет.

Много еще о чем переговорили Ярослав и Анна, и ни на миг меж ними не повисала тягостная тишина. «И почему же он в конюхи пошел?» — думалось Анне. — Оно, конечно, в лошадях он разбирался не хуже Мацея, но никому и ни за что не удалось бы убедить Анну, что он где-то когда-то был конюхом.

В историю, наскоро придуманную Ярославом, Зелинская тоже не поверила. Все в ней было складно и правдиво, но Анну смутила только одна вещь — откуда же тогда Евсеев научился так обращаться с лошадьми? Ведь по его рассказу получалось, что и в седле-то он нечасто бывал. Однако ничего говорить Ярославу Анна не стала — кто знает, может быть, придет то время, когда он сам ей все правдиво расскажет.

Помимо того, что она была красива, потрясающе красива, Евсеев сразу заметил, что Аннушка еще и умна. Пожалуй, впервые ему было так занятно разговаривать с девушкой, и, несмотря на все свое желание узнать Анну поближе, Ярослав в этот вечер так и не рискнул ее даже обнять. Каким-то внутренним чутьем Евсеев знал, что стоит ему сегодня только прикоснуться к девушке, и ноги ее не будет больше рядом с ним.

Вот поэтому с наступлением темноты Ярослав просто-напросто проводил Анюту до дверей.

— Зайдешь как-нибудь? — спросил Ярослав на прощанье.

— На конюшню?

— Если хочешь, можешь зайти к нам с Гришкой…

— Не нравится мне твой Гришка, — перебила его Анна.

— Ну тогда на конюшню. А если что, после работы я на сеновале.

Анна кивнула и тут же скрылась за дверью, а Ярослав, тяжко вздохнув, отправился на сеновал.

— Ярыш, ты чего такой хмурый? — через несколько дней после знакомства Анюты и Евсеева, встретив Ярослава, спросил у него Стовойский.

— Скучновато что-то, — солгал Ярослав, и лицо Яна странно просветлело от этих слов.

— А Григорий тоже скучает? — хитро спросил Стовойский.

— Да кто его знает… — неопределенно ответил Ярослав, давая понять, что Гришка не будет особенно радоваться этому предложению.

— Ну Бог с ним, с Гришкой, можно и без него сходить в «Золотую Бочку». Посидим, выпьем по кружечке… — Ян вопросительно посмотрел на Ярослава.

— Неплохо бы, — согласился Евсеев.

— Тогда до вечера?

— Угу.

Ярослав отнюдь не горел желанием напиваться в этот вечер, однако согласился. Похоже, что Гришка был прав: Стовойский относился к ним с особым вниманием, видимо, не желая терять ценных работников, и, судя по тому, что Ян зовет в «Золотую Бочку» второй раз, он действительно не любил пить один.

Ян в замке Вишневецкого был экономом, и Ярослав быстро сообразил, что добрым расположением Стовойского не стоит пренебрегать. Напротив, им можно попользоваться. Конечно, только пока. В общем-то, Евсеев потому и соврал про Гришку, что хотел наедине кое о чем попросить Яна…

Отправиться в корчму без Отрепьева не составило никакого труда — Григорий, перезнакомившийся за несколько дней со всей прислугой, укреплял свои дружественные связи, и порой даже не замечал, что рядом с ним нет Ярослава.

— Что, Гришка не пойдет? — первое, что спросил Стовойский, встретив вечером Евсеева, и, не дожидаясь ответа, тоном человека, привыкшего повелевать, сказал: — Идем.

В корчме все было по-прежнему, и хотя Ярослав здесь был всего один раз, он без труда узнал тех же самых людей, как и в прошлый раз скучавших за соседними столиками. Однако, несмотря на то что Стовойский был здесь частым гостем, эти самые люди воззрились на него с нескрываемым удивлением. Точнее, они круглыми глазами попеременно смотрели то на Яна, то на Ярослава, потом опять на Яна, как будто в том, что они появились вместе, было что-то невероятное.

Ян, кивнув почти всем на него смотревшим в знак приветствия, заказал им с Ярославом по кружечке, и только когда в неспешной беседе о том о сем они уже отпили больше половины, любопытные взгляды перестали им докучать.

— Ну что, Ярыш, доволен ты работой? — наконец задал прямой вопрос Стовойский.

Ярослав замялся — ему не хотелось быть неблагодарным, выражая недовольство, однако кто знает, может быть, Ян предложит ему что-то получше.

— Можно сказать, что да, — сказал Ярослав, и по его ответу так и нельзя было понять, доволен Евсеев или нет.

— Да, работенка не по тебе, ничего не скажешь, — задумчиво продолжил Ян, — но пока другой нет. Я могу тебе как-то помочь? — и при этом вопросе в глазах Яна вновь появились те неприятные искорки, которые испугали Евсеева при их первой встрече.

— Можешь, — на этот раз без тени сомнения в голосе произнес Ярослав. — Вот только дело это деликатное. Не хотел бы я, чтобы Гришка об этом знал.

— В чем же дело? Хлопотно с ним работать?

— Нет, напарник он что надо, да и человек неплохой, — запротестовал Ярослав. — Вот только жить мне с ним в тягость — храпит он по ночам, сил никаких нет, солгал Ярослав, — а скажи чего, обижается.

На лице Стовойского появилось изумленное выражение, и сердце Ярослава ушло в пятки. Казалось, все существо Яна так и говорило: «Гришка? Не может быть!» Однако эти слова так и не слетели с губ Стовойского, а вскоре от удивления не осталось и следа.

— Что ж, — усмехнулся Ян, — помогу, чем смогу. Тем более, я обещал, что долго это не продлится.

Ярослав поднял взор на Стовойского и вдруг испытал странное чувство, будто только что раздавил огромную жабу — настолько омерзительным был взгляд Яна. В этот миг Евсеев не только пожалел о том, что попросил эконома об одолжении, но и о том, что вообще оказался на службе у Вишневецкого. Хотя Ярослав был далеко не из робкого десятка, на этот раз ему хотелось, ничего не выясняя, бежать, бежать куда глаза глядят, только бы подальше отсюда.