Московское царство и Запад. Исторические очерки - Сергей Каштанов

Итак, можно построить следующую схему происхождения иммунитета по Покровскому: 1) «положительный» иммунитет проистекает а) светский – из власти «старых родителей» или холоповладельцев, б) церковно-монастырский —? (остается без объяснений), но оба могут существовать до выдачи жалованной грамоты; 2) «отрицательный» иммунитет в целом обусловлен идеей «табу», причем а) светский дается за службу, оказываясь оборотной стороной или следствием вассалитета, б) церковно-монастырский —? (остается без объяснений); 3) жалованная грамота – «юридический источник» иммунитета, она закрепляет «отрицательный» иммунитет по типу закона, устанавливающего «монополию»; без грамоты иммунитет (опять-таки, видимо, лишь «отрицательный») подвержен угрозе «упразднения».

Сравнительно с первым томом «Русской истории» (1910 г.) здесь введено различение «положительного» и «отрицательного» признаков иммунитета и подчеркнуто, что не только светский, но и церковный «положительный» иммунитет возникает без юридического оформления его грамотой. Углублена трактовка «отрицательного» иммунитета, слабо намеченная в 1910 г.: новым было стремление вывести «отрицательный» иммунитет из идеи «табу». Эта идея придавала всей проблеме несколько внеисторический характер и в то же время ослабляла верность автора концепции Сергеевича, согласно которой пожалования составляли «общее правило». Если в 1910 г. Покровский писал, что привилегия принадлежала целому сословию землевладельцев, а никак не отдельным лицам в виде особой государственной милости[286], то в 1918 г. он утверждал, что «иммунитет создавал неприкосновенность условную, для некоторых людей при известных обстоятельствах»[287]. Зато объяснение пожалования иммунитета светским землевладельцам их службой князю вполне гармонировало с имеющимся в книге 1910 г. тезисом о политических мотивах выдачи ханских ярлыков[288].

Модификацию взглядов Покровского на происхождение иммунитета нельзя оценить однозначно. Безусловным шагом вперед было различение «положительного» и «отрицательного» признаков иммунитета, декларирование независимости от пожалований и светского, и церковного «положительного» иммунитета, установление связи между пожалованием «отрицательного» светского иммунитета и службой.

Идея «табу» способствовала изживанию представления об автоматическом пожаловании грамот всем членам определенного сословия, т. е. она заключала в себе фермент преодоления челобитной теории Ланге – Сергеевича. Вместе с тем эта концепция, во-первых, переносила поиски причин возникновения «положительного» и «отрицательного» церковного иммунитета в область чисто идейную и, во-вторых, служила новым основанием для выведения «положительного» иммунитета в целом из характерных особенностей не феодальных, а патриархально-родовых и патриархально-рабовладельческих отношений.

Незыблемым ядром концепции Покровского и оставалось признание этих отношений источником «положительного» светского иммунитета. Взятые изолированно от феодального способа производства, личностные (фактически патриархально-рабовладельческие) связи рассматривались Покровским в качестве первопричины развития иммунитета. В книге 1918 г. заметен более существенный, чем в работе 1910 г., отход автора от теории феодально-землевладельческого происхождения иммунитета, намеченной в трудах Η. П. Павлова-Сильванского.

Ни Павлов-Сильванский, ни Покровский не выводили иммунитет из механики реализации феодальной формы земельной собственности. Оба они говорили о свойственном феодализму «соединении» собственности на землю с властью над людьми[289], т. е. ставили собственность и иммунитет в ряд явлений одного порядка. Однако Павлов-Сильванский придерживался публично-правовой концепции иммунитета, считая его по содержанию государственным правом, и это право он иногда трактовал не просто как «соединенное» с земельной собственностью, а как органически «приданное» к ней. Характерно в этом плане его замечание, что составитель одной грамоты видит в иммунитете «естественный придаток» (курсив мой. – С. К.) к праву собственности на село[290]. Покровский по существу противопоставил публично-правовой концепции иммунитета представление о частноправовой его природе (власть «старых родителей» и холоповладельцав), и частное право на людей у него гораздо больше оторвано от права собственности на землю, чем у Павлова-Сильванского иммунитет как конструкция публичных прав от землевладения в узком смысле слова. Можно даже сказать больше, в схеме Покровского феодальная собственность на землю ни в малейшей степени не играет роль источника иммунитета.

Именно поэтому, не найдя в патриархальных и рабовладельческих отношениях причин установления власти монастырей и церкви над людьми, Покровский оставил открытым вопрос о происхождении «положительного» иммунитета духовных феодалов и не дал общей концепции возникновения иммунитета, удовлетворительно объясняющей наличие его у представителей различных господствующих сословий феодального общества.

К заслугам Покровского принадлежит попытка проследить развитие иммунитета на всем протяжении существования феодализма в России. Как известно, К. А. Неволин резко противопоставлял юрисдикцию русских землевладельцев раннего периода (в отношении «людей свободных») судебным полномочиям позднейших помещиков (в отношении их крепостных). В. И. Сергеевич и М. А. Дьяконов, напротив, провели единую линию от иммунитета до крепостного права. Эту последнюю тенденцию воспринял Покровский в своей «Русской истории…» (1910–1912 гг.), а вслед за ним – П. И. Беляев (1916 г.)[291].