Долгожданная кража - Владимир Викторович Зингер

быстренько накрутил Женькин номер на телефоне, но в ответ услышал только длинные гудки — мой приятель отсутствовал. Пришлось соорудить короткую записку в том смысле, что надо поговорить, и воткнуть в дверную щель его кабинета.

Однако, от текущей работы сыщика не спасает ничто. Так что я отодвинул свои переживания на потом и отправился на свежий воздух выполнять свою текущую работу. Я её и выполнял, и даже хорошо выполнял, пока не понял, что нахожусь перед общежитием на Коммунистов. Надо же, подивился я сам себе, как это меня угораздило сюда забрести? Но раз уж я здесь, так почему бы и не зайти, заодно узнаю у Нины, что же всё-таки произошло.

Нину я не застал. Зато застал её подружку, ту самую — Риту.

— А что, товарищ милиционер, разве вам не сообщили? — картинно удивилась она. — Нина наказала передать, если вы снова заявитесь, что она с вами никаких дел больше иметь не желает и не надо сюда ходить, а на ваши повестки она являться всё равно не будет.

Слова-то какие казённые — являться. Тут явно какой-то специалист поработал, подумалось мне. От Ритиной доброжелательной расположенности и игривости, так нервно воспринятой Ниной во время нашего чаепития, не осталось и следа. Тем не менее, я попробовал сделать ещё один заход:

— Рита, может быть вы мне объясните, что произошло… Если знаете, конечно.

Ответом было следующее:

— И он ещё спрашивает! Вы думаете, вам всё позволено, раз вы из милиции? Хорошо ещё добрые люди этой дурочке на всё глаза открыли!

Мы разговаривали в коридоре, и на громкий голос Риты повыглядывали из своих комнат другие девчонки. Дальнейший разговор в таком формате представился мне совершенно бессмысленным. Пришлось ретироваться не солоно хлебавши, как сказала бы моя мама.

Ситуация запуталась ещё больше. И что же теперь делать? Вспомнилось неизвестно кому принадлежащее изречение: если не знаешь, что делать — не делай ничего. Может так и надо поступить? Только не получилось это у меня.

Когда я к вечеру вернулся в контору, почувствовал, что опять что-то произошло. Несколько ребят из наших поздоровались со мной наиболее участливо и всё поглядывали многозначительно, не задавая, правда, никаких вопросов. А Лидка Соколова, наш дознаватель, ухватила меня в коридоре за рукав и, сделав страшные глаза, громким шёпотом потребовала:

— Лёша, это правда?

Я мгновенно ответил, тоже страшным шёпотом, наклонившись к её уху:

— Лида, всё врут!

Вот уж поистине правда: если бы секретари, сидящие на регистрации документов, держали свои язычки за зубами, жизнь была бы значительно скучнее.

Серёга Титанов на сей раз был на месте. При моём появлении он не стал ходить вокруг да около, а прямо спросил:

— Влип?

Я кивнул головой.

— Расскажешь?

Я снова кивнул. Надо же в конце концов поговорить с кем-нибудь рационально соображающим. Но не успел и рта раскрыть, как зазвонил телефон. Я поднял трубку.

— Воронцов? — проскрипела трубка знакомым голосом. — Воронцов, ты меня слушаешь? Так вот, хреновый ты сыщик, Воронцов! Глухаря-то уже поймал? А может и пистон от начальства успел получить? А я тебе говорил — не лезь. Дай мне разобраться. Не послушал, вот и схлопотал!

В трубке послышался одышливый смех Утягина. Захотелось этой самой трубкой отрихтовать и другое его ухо. А он как будто понял мои намерения.

— Вот только не надо бросать трубку и срочно бежать к моему кабинету. Я для тебя теперь в недосягаемости. И вообще меня в городе нет. Так что можешь не дёргаться!

Снова противные смешки. Я кивнул Титану, дескать, возьми трубку — всё равно у нас телефоны на одном проводе. А что, вместо того, чтобы мне тут что-то ему рассказывать, пусть услышит от первоисточника, так сказать. Титан с готовностью послушался.

Видимо, Утягин и на самом деле был в недоступности и безопасности, потому что его потянуло на неспешные рассуждения. Простого ощущения сатисфакции, вложенной в этот звонок, ему было явно недостаточно.

— А твоё рукоприкладство ещё сто раз тебе отрыгнётся. Подумаешь, за девку заступился! Она тебе кто, сват, брат, а может сам хотел попользоваться? Так от неё не убудет. И тебе хватило бы… но только после меня. Зато глухаря бы не было… и кое-чего ещё.

Если бы телефонная трубка была не из старого надёжного эбонита, она бы, пожалуй, раскрошилась или расплавилась в моей руке. Титан отчаянно семафорил мне обеими руками, прижав трубку плечом — не психуй!

Утягин между тем забеспокоился, продолжаю ли я его слушать:

— Воронцов! Эй, Воронцов, ты меня слышишь?

— Слышу, слышу! — вместо меня ответил ему Титан своим голосом, но со знаменитой мультяшной интонацией.

— Ой! — пискнул Утягин и срочно слился со связи. В трубке тут же зазвучали короткие гудки. Не учёл гад, что за дефицитом свободных номеров все телефоны в кабинете спарены или даже «строены».

Титан с сожалением положил трубку на рычаги. Судя по всему, он был готов слушать и дальше.

— А я тут гадал весь день, кто это названивает. Отвечу, а в трубке тишина. Оказывается, ему тебя надо было. Ну дела!

Напарник полез за сигаретами.

— Так ты ему, получается, лицо набил? — восторгнулся он. — Ай, молодца! Полный одобрямс тебе от меня. Был бы рядом — ещё добавил. А что это за история, с которой всё началось? Давай, выкладывай!

И я выложил. Правда, упустил про Нину всю лирику, какую можно было упустить, не исказив сути происшедшего.

— Да-а-а…-глубокомысленно изрёк Титан после некоторого молчания. — Тут к бабке не ходи, Утягин тебя и застучал в прокуратуру. А что, всё сходится. Заява о краже была? — Была. Дежурный был в курсе? — В курсе. Ты ему говорил, что регистрировать происшествие не надо? — Говорил. Ну всё, чего тебе ещё? Доказательная база налицо. Человек сам кузнец своего счастья, как говорил великий Карл Маркс. И несчастья тоже.

Никакой Карл Маркс, и даже никакой Фридрих Энгельс такой ерунды, конечно, не говорили, но по сути напарник был прав: я сам крепко подставился, и никакие мои благие намерения в расчёт идти здесь не могут. А Утягин всё знал и вполне мог донести об этом в прокуратуру. Небось, его там похвалили за смелый и принципиальный поступок, а может даже выразили надежду, что и впредь он не пройдёт мимо творящихся в милиции безобразий и своевременно просигнализирует, куда следует, только тихонько — тихонько.

Пока я занимался самокритикой, Титана