Чужеродная Аллегория - Леон

Лишь залётные драконы могли бы доставить им проблем, и то у орков имелся шанс на победу если Учитель решит помочь.

Некромант в первую очередь вёл их покорять наиболее крупные племена – те кто в теории мог оказать сопротивление. И поначалу, подчинения он добивался лично: вызывая на бой вождей, или в одиночку ставя на колени целые группы лучших воинов. Но когда племя Лост Ког Надул – Потерянные в ночи – попыталось вызвать его на магическое противостояние он… лишь хмыкнул, и жестом заставил сражаться самого Рор’Шаха.

Тёмный шаман обречённо покосился на лича, после чего перевёл взгляд на своих противников. Полтора десятка шаманов, возможно сильнейших из всей расы орков, собравшиеся в круг, и уже несколько дней готовящиеся и морально и магически сопротивляться хоть самой Смерти. И теперь ему одному предстояло их покорить. Причём именно покорить, а не убить: ведь в противном случае, ему же их и придётся воскрешать. Лич умел использовать трупы: если и не как слуг, то как тренажёр для ученика.

И самой собой в случае убийства сородичей, времени на отдых после боя ему девать никто не собирался.

Он тогда справился. С трудом, в очередной раз отправившись в обморок, и потом ещё полдня отлёживаясь на шкурах, но справился. Уже постфактум, Рор’Шах узнал что тот бой дал ему звание великого шамана: сильнейшего среди всех орков. Узнал он это от Учителя: когда тот пришёл ставить "бессмысленного отдыхающего ученика" на ноги. Собственно если бы не помощь некроманта он бы продолжал лежать наверно ещё несколько дней.

Конечно же Учитель не лечил его сам: он заставил полумёртвого истощённого шамана, камлать и приказать вызванным теням… вырывать из собственного тела усталость и истощение. Именно тогда Рор’Шах узнал насколько это страшно когда часть тебя просто стирают из реальности. Ни побег от сородичей, ни призыв могущественного некроманта, ни противостояние с демоном. Ничто из испытанного им ни раньше ни позже, никогда не достигло того уровня страха что он познал использовав на себе собственных теней.

Именно тогда на его голове появилась первая седина.

С того дня изменения в своих как теле, так и магии, и даже образе мыслей, Рор’Шах замечал всё чаще и чаще. После его битвы с целой группой шаманов, Учитель перестал всегда действовать лично: вместо себя он отправлял других. Обычно тех кого уже побеждал, вроде Шоорма и других вождей, но не всегда. Однако критерии его выбора были очевидны всем: от имени некроманта, племена покоряли те кто был его слабее. По понятным причинам это не вызывало вопросов: если племена проиграют им, то против лича они могут даже не пытаться выступать.

Они и не пытались.

Это дало запас свободного времени Учителю, и тот в потратил его чтобы в плотную заняться магическим развитием тёмного шамана. То что тот уже является великим, и наголову превосходил всех собратьев, лича не смущало: битва за это звание в его глазницах являлась не более чем сторонним упражнением. Практикой, в не слишком сложной теме.

Рор’Шах проводил свои дни только в двух состояниях: он либо колдовал, либо валялся в обмороке. И то последнее ему позволяли не всегда: лишь когда Учитель отвлекался на управление всё растущей Ордой.

Шаман ввиду своей занятости мог узнавать только обрывки того что тот делал. Однако он точно знал что орки, как ни странно процветали: драк и споров случалось гораздо меньше чем даже в мелком племени, а еда наличествовала в изобилии. Причём Учитель редко использовал нежить для какой-то работы, оставляя миньонам роль надзирателей и контролёров.

И шаман ему в этом помогал: одной из самых сложных задач, что ставил перед ним Учитель, оказалась не магическая битва, и не камлание до истощённого обморока (а иногда и после: Рор’Шах и сам был поражён возможностями глубокого транса). Сложнее всего шаману давался контроль нежити. Контроль множества разной нежити, в разных ситуациях, под разным давлением и с разными задачами. Разделение разума даже на два тела отдавалось сильной болью и головокружением.

Учитель требовал от него сотен разделений. Для начала.

Дело не ограничивалось одним лишь разделением: лич не скупился на трудности. Иногда он отнимал контроль у ученика, оставляя задачу прежней. И если Рор’Шах не мог заставить неподконтрольных мёртвых выполнить требуемое, это были сугубо его проблемы. Иногда Учитель говорил камлать телом мертвеца, запрещая шевелиться самому шаману. Иногда при обычном камлании, указывал чтобы духи появились возле миньона. А то и нескольких миньонов, в разных частях лагеря одновременно.

Рор’Шах учился всему что только мог вообразить. А порой и тому что не мог: Учитель не отличался последовательностью и его уроки почти никогда не были связаны между собой. Шаман создавал плетения стандартной магии, зачаровывал артефакты, подчинял своей воле животных, менял погоду, молился богам…

Следом за его магией менялось и тело. Он иссох, кожа выцвела и потемнела, глаза запали ещё глубже и окончательно закрылись пеленой Тёмного тумана. При этом физически он стал лишь сильнее: Учитель всегда нагружал его сверх предела, и магию приходилось дополнительно подпитывать жизненными силами. Мышцы могли отдохнуть лишь во время болезненного забытия, а обильное питание, которым племя снабжало великого шамана, гарантировало что для восстановления те не пожирали сами себя.

Эти изменения отразились и на отношении сородичей. Рор’Шах уже и раньше понимал что его будут бояться, но за последние дни страх изменился. Он вырос настолько, что превратился в смирение. В какой-то момент Рор’Шах перестал восприниматься другими орками как живое (или хотя бы мёртвое) существо. Он превратился в стихийное бедствие. Казалось орки были готовы исполнить любой его приказ. Лишь по той причине что ни согласие, ни отказ итога для них не изменят: приказ будет выполнен в любом случае. Просто потому что Рор’Шах того пожелал.

Что они думали про Учителя он боялся даже представить.

Следуя воле лича Орда сделала крюк по большей части Десяти Степей и сейчас базировалось на юго-западе, довольно близко к горной цепи под которою забрались дроу. Технически орки с ними не воевали, но и хорошими их отношения отнюдь не являлись. Дроу нередко похищали орков, и тех немногих которых удавалось потом найти, были крайне истощены и покрыты следами продолжительных пыток. Племена в отместку регулярно совершили набеги, с целью грабежа и устрашения, иногда самостоятельно, а иногда и объединившись.

Теперь-же когда почти все орки в степях подчинялись единой воле, ни у кого