Конец игры - Андрей Царев

— У-ууууууууу.

От этого жуткого воя мне стало не по себе. Быстро вернулся в комнату и открыл чехол с купленным карабином. С виду как обычный АКМ, в деревянном цевье и с деревянным прикладом. Если не знать, что это переделка под гладкий ствол, то и не понять с первого взгляда. Разобрал и собрал, передёрнул затвор, нажал на спуск. С виду все в рабочем состоянии, сам автомат шестьдесят девятого года, складского хранения, ижевский. Теперь магазины. Вот этот, на тридцать патронов, как говорил прежний хозяин, подклинивает. Его в качестве контейнера для переноски патронов буду пока использовать, а вот эти вот два, на десять патронов, пластиковые, подают хорошо. Их снарядил странными, с чёрной пулей, патронами. Один магазин вставил в карабин, второй убрал в карман джинсов, благо, он там легко помещался. Потом взял свою сумку с деньгами, и в то отделение, в котором лежал мой «Гранд-Пауэр», изъятый следователем, сунул магазин на тридцать патроном. Ну вот и все, можно выходить на улицу.

Ремень к карабину в комплекте не полагался, или просто продавец зажал, а я сейчас был не в лучшей форме, поэтому, тяжесть оружия оттягивала мне руки. Открыл входную дверь в номер, прислушался. Тишина в коридоре, тишина на лестнице, так всегда и было. Шумных постояльцев нет, не сезон. Но как по мне, так уж лучше бы гульбанили люди, шум пьянки и веселья лучше, чем вот такая зловещая тишина. Аж мороз по коже берет и в ушах звенит. Еще и полумрак стоит повсюду, окно одно, и то в лестничном пролёте. Запер дверь в свой номер и начал спускаться по лестнице. Карабин небрежно закинул на плечо. Патрон в патронник не досылал, но с предохранителя снял, сказалась старая привычка. Неоднократно видел, как молодые солдаты пытались в критической ситуации досылать патрон с оружием, поставленным на блокировку. Дослать патрон в патронник — это уже привычка, а вот снять с блокировки в критических ситуациях можешь и забыть.

Спустился до первого этажа — никого. Толкнул дверь на выход — открыто. Опять закружилась голова, но я постоял несколько секунд, вдохнул свежий вечерний воздух, и сделал шаг на крыльцо. Первое, что меня поразило — вместо Трезора валялся истерзанный комок шерсти и плоти, и лужа крови. Интересно, кто так смог разорвать собаку? Точно, только волки. Недаром ведь слышал, как они выли. Стоп, это же не волки, это человек на дороге выл? Или мне показалось? Дослал патрон в патронник и осмотрелся. Двор пустой, ворота открыты, Фёдора нигде не видно. Моя машина стоит, следов вскрытия не обнаружено при внешнем осмотре.

— Фёдор! — громко крикнул я и закашлялся.

Все же не до конца я здоров, вон как дышать тяжело. Как будто лёгкие сдавил тугой обруч. Подошел к машине и нажал кнопку сигнализации. «Лада» привычно отозвалась двойным писком, и я открыл дверь, что бы посмотреть, все ли из имущества на месте. Вроде весь мой багаж цел, все на своих местах. Жара и духота в салоне. Я ведь прямо на солнце оставил машину. Кстати, который сейчас час? Посмотрел на часы и понял, что они стоят. У меня ведь механические, с автоподзаводом часы, а я столько времени лежал без движения. Потряс своими часами, и они пошли, тик-так, тик-так, только показывают время неверное. Посмотрел на часы в машине и поставил свои верно, пять часов и пятнадцать минут вечера. Только какого числа? Сколько я лежал тут? И куда Фёдор запропостился?

Справа, за домом, стоял большой «зилок» — водовозка. На ней Фёдор привозил воду в свой гостиничный комплекс. Я уже настолько привык к тому, что эта машина всегда тут стоит, что не обратил на нее никакого внимания. А напрасно! Из за «Зила» выскочил окровавленный солдат в форме, с красной повязкой на рукаве и бросился на меня. Только мгновенная реакция спасла меня. Выстрел из карабина раздался как гром среди ясного крымского неба, солдат дёрнулся и завалился на землю. Для верности я прицелился и выстрелил еще раз в голову. Полчерепа снесло, словно спелый арбуз лопнул, выпав из неумелых рук грузчика. Карабин громыхал намного сильнее обычного автомата, а удар деревянного приклада в плечо был сильнее, чем я привык. Но, не смотря на слабость, я удержал оружие в руках и огляделся по сторонам. Больше психов не было, но со стороны дороги послышался шум мотора.

Я ждал, что в воротах покажется «Ланос» Фёдора, но вместо него вкатились два квадроцикла. Квадроциклы не редкость в Коктебеле. Летом на них устраивают сафари по горам, катают туристов, так что я особо не удивился. На этих сидели два непонятных типа в черных футболках, с черными разгрузками, и в чёрных шортах. В руках у одного из них я заметил помповое ружьё. Я чуть встал чуть ссутулившись и согнув колени, и сжал в руках оружие. Не стану скрывать, я опасался, что купленный мною карабин или переклинит, или вдруг он будет стрелять криво и косо. Но, как показал мой выстрел, убивает он вполне себе надёжно, псих пока не ожил. А на близкой дистанции вполне себе точно кладёт. В голову я метров с пяти не промазал. И этот переделанный «Калашников» в руках придал мне уверенности.

Ружьё у первого въехавшего во двор смотрело вверх, у второго тоже было оружие, но первый перекрывал ему линию огня, и я пока не переживал за действия второго, сосредоточив все внимание на наиболее опасной цели. А цель, как я понял, тоже не ожидала, что встретит человека с автоматом во дворе. Странно, они же слышали выстрел, именно на него и приехали, почему такие удивлённые?

— А Фёдор где? — скривив лицо под маской, спросил тот, кого я практически держал на прицеле, на первом квадрике.

— Я за него, — ответил и сам усмехнулся сам своей шутке.

Все-таки карабин я прямо на него не направлял, мало ли, кто он такой. Может, сознательный гражданин, или просто друг Фёдора? В такое время ружьё в руках не должно никого пугать. Агрессии приезжие не проявляли, по крайней мере, явной.

— А ты кто будешь, мил человек? — второй квадроцикл выехал из-за первого и поравнялся с ним.

Спрашивающему было лет под пятьдесят, одет он в чёрной футболке и арафатке, повязанной на шее, ружье его болталось на ремне за спиной. Следовательно, угрозы для меня не представлял. На рукаве футболки я увидел странный шеврон. Коловрат, я видал такие ранее. В основном у футбольных хулиганов и различных скинхедских группировок. Но вот у такого мужика в возрасте видел его впервые.

— Я мимо проезжал, остановился тут на ночь, и приболел, — при этих словах я чуть подкашлянул и сплюнул мокроту, — заплатил за сутки. а провалялся хрен знает сколько. Вот, только вылез сегодня, ходить могу, значит живой, — и снова кашлянул.

— А, — со знанием дела сказал тот, второй, что с ружьём за спиной был, — понятно. А мы Фёдора ищем, жид он, а значит, ответить должен!

— За что ответить? — не понял я.

— За все то, что жиды натворили до этой минуты. Это же целый заговор, мировой заговор! Наслали вирус, делят мир, а мы, славяне, страдаем! — и говоривший мужчина поднял руку в нацистском приветствии.

Нет, я, конечно, видел разные расстройства психики, но такое видел впервые. Похоже, что центру «Э» будет много работы в этом городке, но злить все равно пока не стоит никого. Не хочу их убивать, мне самому бы коньки не отбросить. И перестрелка сейчас никому не нужна, ни мне, ни им. Поэтому я стоял и молчал.