Змея и Ворон - Екатерина Оленева

– Что смешного? – растерялась Александра.

– Что смешного? – поднял он голову и глаза его в этот момент казались необычайно светлыми, словно выцветшими. Ниточка крови протянулась из уголка рта.

Перехватив испуганный взгляд Александры, он резко вытер рот и посмотрел исподлобья:

– Да тут всё смешно. Ты действительно не понимаешь, что я – твой враг? Ты всерьёз думаешь, что если я один раз тебя трахнул, то между нами что-то есть?

Александра поморщилась:

– Не мог бы ты быть чуточку менее грубым и капельку меньше занозой в заднице?

– Вместо того, чтобы нянчится со мной, правильнее было бы прикончить меня и попытаться сбежать.

– Спасибо за совет. Непременно обдумаю его, как только сгружу твою тушку в безопасное место.

– Тут вполне безопасно.

– То есть, я могу отправиться на все четыре стороны?

– Конечно, нет. Я тебе не позволю.

– Хватит! Я не стану больше играть в эти игры. Ты сейчас слишком слаб и, если я захочу, я уйду. Мы оба это знаем. Я не стану терпеть, пока ты срываешься на мне за самый неудачный день в твоей жизни.

– И что ты сделаешь?

Его рубашка была измазана кровью, словно красной краской. Бледное лицо ничего не выражало, но глаза опасно сверкали.

Впрочем, возможно, всё дело было в лихорадке.

– Сейчас? Ничего, – вздохнула Александра. – И ты не выведешь меня из себя, как бы не старался.

– Я не стараюсь вывести тебя из себя. Я стараюсь…

Он снова втянул воздух через зубы, а Александра подумала, что он похож на бомбу, готовую рвануть в любой момент. Сложно предугадать, что будет представлять собой этот взрыв.

– Стараюсь не выйти из себя сам, – договорил он с привычной кривой улыбкой.

Могло показаться, что мучившая его боль отступила, но вот только выступивший на висках пот и жар свидетельствовали об обратном.

– Пошли дальше? – вздохнула Александра.

Миновав последнюю ступеньку, они повернули налево. Второй этаж был выполнен без изысков и состоял из прямого длинного коридора, куда выходило множество дверей из многочисленных спален. С прямой педантичностью на равных промежутках чередовались прямоугольники закрытых дверей.

– Какую дверь открыть? – спросила Александра.

Отчего от такой тяжёлый? Ведь кожа да кости?

– Любую, – выдохнул Ворон.

Она толкнула первую попавшуюся.

Меблировка комнаты была достаточно проста: кровать, застланная синим, как его глаза, пледом, синие репсовые шторы и такое же одеяло в ногах на постели, комод с мраморной столешницей и гардероб – всё в лучших гостиничных традициях.

– Ну, наконец-то, – выдохнул Ворон, с наслаждением вытягиваясь на своём ложе.

Не знавшая, как себя вести и что делать дальше Александра, застыла рядом.

– Не люблю, когда люди нависают надо мной как Пизанская Башня. Будь добра, сядь.

– Куда?

– Куда хочешь.

– Может быть, будет лучше оставить тебя одного?

– Не боишься, что я тут скончаюсь без твоего чуткого пригляда? – ехидно откликнулся он.

– Боюсь. Но вдруг тебе не терпится остаться в одиночестве?

– Я потерплю твоё общество. Сядь уже. Ну сколько можно просить?

Александра села.

Взгляд её скользнул по рукам Ворона, красивым и тонким, с едва заметными суставами, узкими и длинными пальцами. Сам Ворон выглядел совершенно спокойным, лишь руками нервно комкал одеяло.

– Я могу чем-то помочь? – тихо выдохнула она.

– Иди ко мне, ближе.

– Это плохая идея.

Очередное заклинание – и будто невидимая рука толкает её к нему.

– Что ты делаешь? – попыталась она его урезонить. – Тебе нельзя сейчас колдовать! В твоём состоянии это просто опасно.

– Беспокоиться о моём здоровье так мило с твоей стороны, – насмехается он.

Его пальцы оставляют пылающий след на коже, прорисовывая его от шеи до груди, скользя поверх тонкой материи свитера.

– Перестань! – вскипает она.

– Почему?

– Что за нелепый вопрос?! Потому что ты еле дышишь, а я в прошлый раз едва не убила тебя.

– Я готов рискнуть.

– А я – нет.

Вместо ответа он слегка сжимает её грудь, дразня, проводит пальцем по соску.

– Ты не можешь…

Снова начинает она и спотыкается об его:

– Вечно меня недооценивают. Я Могу. Ещё как. А ещё – хочу. Давай будем делать всё, что взбредёт в голову? Ты будешь принадлежать мне снова и снова! Должны же мы хоть что-то получить взамен тех неприятностей, которые нам грозят в скором времени?

– Возможно, вместо того, чтобы заниматься глупостями, тебе стоит подумать о том, как их избежать?

– Глупостями?.. – насмешливо фыркнул Ворон.

А Александра продолжила, словно не слыша:

– Стоит поберечь силы и быть осторожным.

– Если ты откажешься участвовать в этом добровольно, я напомню, что ты моя пленница и принадлежишь мне.

– Я…

– Тс-с! – приложил он палец к её губам. – Расслабься. Ты ничего здесь не решаешь. У тебя просто нет права выбора. Я буду трогать тебя, где хочу.

– Это угроза?

– Что ты? Обещание. Не нужно сопротивляться и что-то решать, я лишаю тебя возможности сказать «нет», лишаю возможности нести ответственность за последствия.

– Ворон!..

– Меня зовут Лоуэл.

– Лоуэл…

Он прижался губами к её губам, не давая договорить. Этот поцелуй был отчаянным, диким, безумным, как если бы он хотел наказать её – или себя? Каждое новое соприкосновение губ не утоляло, а лишь разжигало жажду.

«Ещё немного и я найду способ его остановить», – обещала себе Александра. – Ещё чуть-чуть, ещё капельку… сейчас слишком хорошо… слишком сладко, чтобы останавливаться».

Александра, вцепившись ему в рубашку, притянула Ворона к себе, и в следующую секунду он уже прижимался к ней так, словно хотел раствориться в ней всем телом, встроиться в каждую клеточку.

Кровь пульсировала в висках Александры, и она таяла, как тает кусочек белого сахара в горячем чёрном кофе – бесследно, соединяясь и растворяясь, так, что потом уже будет сложно разделить их; не будет просто сахара или просто кофе – будет новый напиток с новым вкусом.

Его поцелуи становились всё более жаркими и жадными, неистовыми. Сложно было понять, чего же в них больше – гнева или желания, но они были жаркими и обжигающими, как огонь.