Огонь в ночи - Ирина Мясникова

И в тот самый момент, когда уважаемый человек Александр Евгеньевич Дубов, бывший счастливчик, весельчак и любимец женщин, пошел уже на второй круг, он вдруг почувствовал легкий подзатыльник. От удивления он даже замолчал и оглянулся, и в этот момент его затопило теплом и любовью. Самой настоящей любовью ко всем сидящим в его кабинете, а особенно к Аньке Панкратьевой. Стыдно стало до невозможности. Вспомнил он, как они с Анькой в самом начале перестройки холодные и голодные бегали по московским офисам, пытаясь получить заказы. Как на пару обрабатывали заказчиков, как сидели из-за нелетной погоды в тюменском аэропорту, у них кончились деньги, и Анька отдала ему свой последний пирожок с капустой. Как делили первые доходы, как радовались совместным успехам. Куда это все ушло? Почему они теперь как кошка с собакой? Или это он, как собака, на всех бросается?

Короче, чуть было даже не заплакал. А тут Анька давай его чихвостить, прямо как мать, будто он в снегу извалялся и пришел весь мокрый. Совсем стыдно стало. Так стыдно, что в несвойственной ему манере Дубов извинился перед всеми и отпустил их восвояси. Но Анька была бы не Анька, если б не извлекла из этой ситуации выгоду. Осталась и выпросила у него денег, засранка!

Только все равно дура, ему в тот момент так стыдно было, что он готов был ей все отдать. Ну что поделаешь, когда у бабы одни только деньги на уме?

Следующим утром, когда Панкратьева уже ехала на работу, ей позвонила довольная секретарша Ольга и счастливым голосом сообщила, что Александр Евгеньевич Дубов, выйдя утром из дому, поскользнулись по дороге к машине и упали на лед, в результате чего были транспортированы в травматологический пункт с переломом обеих нижних конечностей.

– Так что не скоро они-с нас посетят опять! – На такой радостной ноте Ольга и закончила свой доклад.

– Дура! – честно ответила ей Панкратьева. – Теперь нам к ним придется через весь город ездить! Ты что, не помнишь, как они-с в больнице лежали и я за инструкциями к ним каждый день моталась?

– Позвольте с вами не согласиться, Анна Сергеевна! – парировала Ольга. – Это вам-с ездить придется, а мы-то у себя на местах в тепле и светле будем спокойно посиживать!

– Я вам устрою посиделки! Погоди, вот ужо приеду и навешаю тебе!

– Уж лучше вы навешайте, чем Александр Евгеньевич!

На сей радостной ноте Оля повесила трубку, а Панкратьева тут же краем глаза опять приметила в боковом зеркале черный джип. Что ж это делается-то? Ведь всего маленький мячик в него и кинула, а он сразу две ноги сломал. Может быть, все-таки совпадение?

Панкратьева набрала номер Дубова.

– Шур, как ты? Мне Оля сказала, что ты упал, – скромно сказала она в трубку.

– Ведьма проклятая! – раздалось в ответ. – Это все ты! Думаешь, я не понимаю? Разозлилась на меня из-за вчерашнего и сглазила! Скотина! Тысячи тебе мало!

Панкратьева рассмеялась:

– Да брось ты, Саша, ерунду всякую говорить. Тебя сглазишь, пожалуй! У тебя кожа как у слона, сглазонепробиваемая. Под ноги смотреть лучше надо! Небось ботиночки итальянские модные нацепил, вот и увалился. Нечего по нашим морозам кутюрскую одежу надевать. У меня у самой сапоги итальянские есть, так они почище коньков скользят.

– Завтра чтоб в десять утра у меня была! И никаких но. Получишь инструкции, а послезавтра в Москву вместо меня полетишь. Будешь знать, как начальство калечить!

Вот это уже никак не входило в планы Панкратьевой. Еще и в Москву ехать. Хотя это ей еще повезло, что только в Москву, а не в Уренгой какой-нибудь. В Москву можно и за день смотаться. Утром села на самолет ни свет ни заря, все дела переделала – и обратно. Самое главное – в этой самой Москве от аэропорта Шереметьево до центра добраться и обратно. А то простоишь там полдня в пробках, и на дела времени не останется. Панкратьева из-за этих пробок пару раз уже опаздывала на обратный самолет, поэтому отказалась уже от этой барской манеры ездить на автомобиле с водителем и предпочитала передвигаться по столице по-простецки, то есть на метро. Такую роскошь, как ехать из Питера на поезде, чтобы сразу попасть в центр, Панкратьева себе позволить не могла. Во-первых, это означало, что уже практически брошенный Федька будет ночевать дома один аж целых две ночи, а во-вторых, куда в этом поезде, спрашивается, воткнуть фен? Но это все, конечно, полная ерунда, самым неприятным в московской командировке могла стать ее непосредственная цель. Дубов любил заслать Панкратьеву «туда, не знаю куда, принести то, не знаю что». А тут еще после вчерашнего инцидента, да со сломанными ногами Дубов миндальничать не будет, придумает какую-нибудь очередную невыполнимую миссию, чтобы потом хлопать своими круглыми голубыми глазами и удивляться, почему его задачу так тяжело было выполнить.

Предчувствия Панкратьеву не обманули. Когда на следующее утро она предстала перед возлежащим в гипсе начальником, он злорадно объявил, что ехать ей придется в центральный офис одного из заказчиков на совещание в управление капитального строительства, где ее будут, по всей вероятности, возить мордой об стол за срыв сроков по строительству объекта в чудесном волжском городе Самара. Самое неприятное во всем этом деле было то, что сроки сорваны были по вполне объективным причинам из-за нестыковок с одним из субподрядчиков, навязанным предприятию Дубова и Панкратьевой самим же заказчиком. Если бы просто надо было найти виноватого, то такой задачи Панкратьева ни за что бы не испугалась. Уж чего-чего, а кричать «Сам дурак!» она умела лучше всех. Сложность была в том, что на совещании могли всплыть какие-нибудь технологические вопросы, а вот в этом уже Панкратьева не понимала ни бельмеса. Дубов это прекрасно знал, однако выдать ей в подкрепление главного инженера Копейкина отказался наотрез.

Мол, у Копейкина теперь работы выше крыши, сама Панкратьева ему еще и завод Воронина навесила, не хватает еще, чтобы по другим объектам фирма тоже сроки срывать стала.

Ситуация осложнялась еще и тем, что в центральном офисе компании-заказчика Панкратьева не знала никого. Люди это были новые, имя компания носила солидное, а урвали Дубов с Панкратьевой этот заказ исключительно благодаря рекомендации своего третьего московского компаньона. Той самой мохнатой лапы, наличию которой так завидовал Алик Зотов. Однако роль мохнатой лапы в этом случае ограничивалась только организацией заказа, а вот в процессе его исполнения никакой поддержки уже не светило. Это вам не подневольному господину Воронину руки выкручивать. Компания-то другая, законы в ней свои, да и блатные подрядчики тоже. Вот такого блатного субчика Дубову и подсунули. Это было обязательным условием при заключении контракта. Оценив все прелести предстоящей командировки, Панкратьева не удержалась, чтобы не поделиться с Дубовым своими выводами:

– А сдается мне, Александр Евгеньевич, что ноги свои ты специально переломал, чтобы на это мерзкое совещание не ездить!

Дубов сверкнул в ответ глазами и зарычал:

– Ох и дошутишься ты у меня, зараза! Езжай давай в офис. Готовься. Чертежи посмотри, с Копейкиным побеседуй. Может, и научишься чему-нибудь. Как раз до завтра успеешь.