Ночь светла - Петер Штамм

– У тебя есть время? – удивился он.

Джиллиан кивнула:

– В межсезонье тут спокойно. Давай выйдем на воздух?

И пошла вперед через гостиничный холл. В красной рубашке поло и узких белых брюках.

Терраса ресторана, выходившая на заднюю сторону здания, граничила с парком. Лишь за одним из столиков сидели две пожилые пары, пили пиво и играли в карты.

Джиллиан села, подозвала официанта. Заказала белое вино с минеральной водой, Хуберт повторил ее заказ.

До тех пор пока официант не принес напитки, ни один из них не проронил ни слова.

Джиллиан приветственно подняла бокал, улыбнулась и сказала:

– Джил. Здесь я называю себя Джил, людям это имя проще выговаривать.

И снова оба помолчали.

– Вообще-то у меня есть все основания на тебя сердиться, – нарушила она тишину. И улыбнулась.

Хуберт кивнул и сам удивился тому, с какой готовностью признал свою вину.

– Как ты меня нашел? Арно тебе что-то сказал?

– Нет. Совершенно случайно. Я просто увидел фотографию на доске объявлений, – сказал Хуберт. – Я готовлю новую выставку в цент ре культуры.

– Знаю, знаю, – сказала Джил. – Правда, из статьи в газете я поняла немного…

– Я тоже! – подхватил Хуберт. – Ужас как давно это было, я почти ничего и не помню.

– Собственно, это я предложила пригласить тебя снова. Я состою в совете центра. Единственная моя связь с культурной деятельностью.

– Почему ты не написала, не позвонила?

Джил поморщилась:

– Тогда ты довольно четко дал мне понять, что я тебе неинтересна.

– От меня ушла жена, – сообщил Хуберт.

Джил и бровью не повела, зато спросила, что он собирается представить на выставке.

Хуберт пожал плечами. И неуверенно засмеялся. Вдруг Джил быстро поднялась и стоя допила бокал. Ей пора работать.

– Приходи как-нибудь ко мне, поужинаем, – предложила она. – В воскресенье, например, ты свободен?

– Я всегда свободен, – ответил Хуберт.

– Тогда заходи за мной сюда в шесть часов.

Наклонилась к нему, поцеловала в щеку и ушла.

* * *

Хуберт еще не вставал с кровати, когда раздался стук в дверь и послышался голос Арно:

– Это я! Можно с тобой поговорить?

– Сейчас зайду к тебе в кабинет! – крикнул ему Хуберт.

Подождал, пока в коридоре затихнут шаги, и отправился в ванную. Двадцать минут спустя он стоял в кабинете перед столом Арно, как нерадивый школьник, которого вызвали к директору.

– Послушай, может, тебе нужна помощь? – произнес Арно. – Если я хоть чем-то…

Хуберт солгал, что идея у него есть, но точно он пока ничего сказать не может. Арно пустился в объяснения:

– Понимаешь, на нас тут давят. Кое-кто из местных политиков настроен к нам недоброжелательно, нам нужно подтвердить сертификат. Очень важно, чтобы выставка прошла с успехом.

– Буду держать тебя в курсе, – пообещал Хуберт.

– Сделай что-нибудь, да что угодно… – сказал напоследок Арно, – главное, чтоб через три недели мы не оказались перед пустыми стенами.

Хуберт снова позавтракал в отеле. Потом попросил пароль для вай-фая и набрал имя Джиллиан. Поисковик выдал сотню-другую результатов, но все ссылки относились, похоже, к ее прежней работе на телевидении. Тогда он заменил имя Джиллиан на Джил и получил меньше десятка результатов, причем только в связи с работой в клубном отеле.

* * *

В пятницу в художественной школе открывалась выставка студенческих дипломных работ. Нине, как и другим своим ученикам, он обещал присутствовать на открытии, но, выходя утром из культурного центра, наткнулся на большой черный плакат, где белыми буквами было написано: «carta alba / carte blanche», стояли его имя и даты. Вернисаж назначен на 25 июня, ровно через три недели. Хуберт передумал спускаться с гор в долину, вместо этого он пошел в отель и уселся в холле. Написал Нине мейл с извинениями: сроки давят, он не знает, как быть, и сейчас уехать не может. Но, конечно, в течение ближайших двух недель прибудет в город, чтобы посмотреть ее работы.

А днем, отправившись в деревню купить чего-нибудь съестного, он увидел плакат своей выставки в некоторых витринах. Невольно ему пришла мысль, что Арно попросту выставил его на посмешище. Вечер он провел в холле отеля, без толку лазая по Интернету.

В субботу утром созвонился с Астрид. Та спросила, конечно, как у него дела и как продвигается работа. Он ответил уклончиво. Обсудили кое-какие организационные вопросы, а напоследок Астрид спросила, не стоит ли ей с Лукасом как-нибудь его навестить. Может, и Рольф бы к ним присоединился. Но Хуберт отговорился: момент, дескать, неподходящий, ему нужно сосредоточиться на работе. Затем он попросил Лукаса взять трубку и поинтересовался, чем тот сейчас занимается, но мальчик отвечал неохотно и старался поскорее разъединиться.

* * *

Все воскресенье Хуберта терзало беспокойство. По поводу выставки ему приходили на ум самые невероятные идеи. Думал, не получится ли поработать со старыми слайдами, проецируя их на стену или, увеличив их, превратив все серии в нечто вроде фоторомана. Или путем выкадровки увеличить детали до того, чтоб и не разобрать было что к чему. Или сфотографировать самого себя – хоть бы одетым, а хоть бы и голым – за теми же занятиями, что написанные им когда-то на холсте женщины, и пусть это будет ироническим комментарием к последней выставке. Снова вспомнил про портреты отдыхающих на подставках для пива. Или, может, составить гербарий? Или использовать природный материал – сложенный из камней круг, ну вроде намека на места силы. Мелькнула даже мысль про перформанс, хотя уж это ему претило. И вообще все это ему неинтересно.

Днем он снова отправился в отель, в велнес-центр. В шесть часов спросил на ресепшен, где сейчас Джил. Та передала ему, что выйдет сию секунду, но появилась в холле только минут через десять.

– Можем поехать на моей машине, – предложила она на ходу, торопясь покинуть отель.

Ее машиной оказался красный «твинго», заднее сиденье завалено одеждой и стопками бумаг. Вверх по узкой дороге, по новому мосту Джил ехала быстро.

– Ты разве не в деревне живешь? – удивился Хуберт.

– Нет, за деревней, но недалеко, – ответила она.

И уже минут через пять затормозила возле небольшого дома, постройки примерно пятидесятых годов.

– Никакой особенной красоты, но зато это домик моих родителей, – пояснила она, – так что платить за него не надо.

– И давно ты тут проживаешь? – продолжал расспросы Хуберт.

– Шесть лет. Перебралась сюда сразу после аварии.