Такой долгий и откровенный день - Елена Ронина

– Ты глупая баба! Куда ты смотрела! Ничего не можешь сделать, тебе ничего нельзя доверить! Это черт знает что!

И дальше в таком же роде. В ресторане завтракали еще пять-шесть человек. Все сделали вид, что их это не касается, но, естественно, было неприятно.

Время от времени к нам в зал заходила какая-то абсолютно безликая женщина, быстро раскладывала свежий сыр и колбасу и уходила обратно.

Мужчина в соседнем помещении все так же продолжал свою пламенную речь.

– Интересно, он сам с собой разговаривает или обращается к кому-то? Вроде народа в ресторане больше нет. Ты что-нибудь понимаешь? – мой Сергей вопросительно смотрел на меня.

Я перевела странные речи недовольного немца.

– По-моему, он все-таки имеет в виду вот эту самую разносчицу колбасы, – высказал свое предположение мой супруг.

Разносчица колбасы, шаркая ногами, в это время как раз принесла свежий кофе. Я посмотрела на нее внимательно. Ничем не приметная женщина лет пятидесяти-шестидесяти (точнее сказать было сложно), в национальном баварском костюме, немного помятом и не очень свежем. Как, впрочем, и сама хозяйка костюма. Светлые волосы стянуты на затылке в нелепый пучок, неухоженные руки. Лица было не разглядеть, оно все время было опущено вниз.

– А ведь ты прав, все эти ругательства адресованы ей; смотри, как ей неудобно.

– Все, надоело! – голос в соседней комнате опять перешел на крик. – Я ухожу, пойду, попробую разобраться сам! Но думаю, все бесполезно, ты уже все испортила. Как я только все это терплю!

В коридоре хлопнула входная дверь, разгневанный муж подался восвояси. Ну действительно, посетители все доели, перед кем спектакль-то устраивать? Следующий акт, видимо, будет уже завтра, чтобы перед полным зрительным залом.

Мы вышли в коридор. Беспомощную женщину мы нашли за барной стойкой, она растерянно протирала стаканы. Было жалко вот так сразу покидать этот антикварный ресторан, хотелось напоследок, опять же при дневном свете, еще раз взглянуть на картины и другие старинные предметы.

– Извините, – проговорила я, – а можно пройтись по другим залам? Тут так интересно.

Женщина только кивнула головой.

Мы с мужем принялись рассматривать картины и другие работы старых мастеров. Чего тут только не было! Потряс наше воображение зал для банкетов. Стены, обитые шелком. На огромных полотнах знаменитые курфюрсты возвышались во всем своем великолепии, при орденах и шпагах. Массивные часы с боем и маленькие с кукушками, скульптуры и фигурки, вырезанные из дерева, разные по величине и сюжетам.

– Лена, спроси, может, тут что-то купить можно. Из мелочи какой?

– Ага, только это надо хозяйку ждать. Сейчас спрошу.

За барной стойкой все так же одиноко протирала стаканы «глупая жена».

– У вас необыкновенно красиво! – начала я. – А кому это все принадлежит?

– Мне, – односложно ответила женщина, показав для убедительности рукой себе на грудь.

– Вам?! Значит, вы – Изольда? – В моем голосе было, думаю, страшное удивление, от чего мне самой сразу стало неловко.

Женщина покраснела, ей было неудобно от того, что мы стали свидетелями утренней перепалки. То есть она уже вроде как к этому привыкла, это чувствовалось по ее затравленному взгляду, но неудобство тем не менее испытывала.

– Да, Изольда – это я.

– Наверное, коллекция собиралась вашей семьей? Много лет?

– Нет, это собирала я, и коллекция принадлежит мне.

Уму непостижимо. Стало быть, есть на что собирать.

– А вы что-нибудь продаете?

– Нет-нет, ну что вы, конечно, нет. Я же это все собираю. Зачем же продавать?

Мне захотелось разговорить эту женщину. Я ничего не понимала. Все это не укладывалось в моей голове. Передо мной как будто были две разные женщины. Одна – владелица гостиницы и ресторана, при этом обладающая средствами для пополнения художественной коллекции. И другая – с потухшим взглядом выцветших глаз на помятом лице, в несвежем шарфе и стоптанных туфлях. Женщина, которая боится своего мужа, не может дать ему отпор и терпит прилюдное унижение. Может, все-таки все это принадлежит ему? Да нет, она же ясно сказала – все ее.

Я сделала еще одну попытку продолжить разговор:

– А это все немецкие мастера?

– Нет-нет, – Изольда вышла из-за барной стойки и достаточно быстро пошаркала вперед. Я поспешила за ней.

– Вот, смотрите, здесь, в этом зале, только венгры. В основном, один художник, он не очень известный, но посмотрите, сколько жизни в его пейзажах.

Ну да, жизни. Только очень мрачной. Все пейзажи были выполнены в сильное ненастье.

– А вот здесь, – мы перешли в банкетный зал, – здесь австрийцы. Особенно мне дорог вот этот парадный портрет. Узнаете? Это Август Сильный. Все любят изображать Августа на коне, а здесь он просто стоит, опершись на стул. Правда, интересно?

Изольда разговаривала будто бы сама с собой. Нет, скорее с персонажами картин. Видно, что всех их она очень любила. Каждый портрет занимал свое, особое место, и персонажи как будто ждали прихода своей хозяйки, ждали ее восхищенного взгляда, полного любви и гордости. Изольде было, кажется, все равно, следую я за ней или нет. Она переходила из одного зала в другой, подходила к портретам, гладила рамы руками, заглядывала в глаза курфюрстам и простым старикам, рассказывала истории их жизни и истории приобретения самих картин. Ее собственные глаза из бесцветных стали светло-коричневыми, распрямились плечи, и походка стала менее шаркающей.

– Изольда, это прекрасно! Я получила истинное удовольствие. У вас есть дети?

Хозяйка гостиницы остановилась, повернулась, внимательно посмотрев на меня, и опять, ссутулившись, вернулась за барную стойку.

– Нет, мы живем с мужем вдвоем, – сказала она безразличным голосом, начиная в который раз протирать стаканы.

Я поняла, что спугнула ее, и она про себя мне ничего и никогда не расскажет.

Немцы – закрытые люди. Никто не должен знать: почему и как.

Мы запаковали свои чемоданы, погрузили в автомобиль и поехали в сторону Штутгартского аэропорта. Вдалеке осталась придорожная охотничья гостиница с антикварным рестораном и непонятной хозяйкой с красивым и гордым именем Изольда.

Две Изольды, и до конца не понятыми остались для меня обе. Одна – счастливая, не имея почти ничего, другая – несчастная при всех своих несметных богатствах.

Загадка. Может, все дело в имени?

09.02.2009

Мне позвонил наш давний знакомый, хирург из Новосибирска.

– Леночка, приезжает мой дядя из Америки, у него здесь выходит книжка. Презентация в Доме литераторов. Вам с Сергеем это интересно?