В мышеловке - Дик Фрэнсис

— Здорово придумано, — засмеялся я.

— Создать традицию проще, — изрек Хадсон, — чем потом избавиться от нее.

— Дональд говорил, что вы создали традицию производства отличных вин.

Печальные глаза блеснули от удовольствия, доставленного ему моим комплиментом.

— Ему очень здесь понравилось. Он объехал все большие виноградники в окрестностях. Прежде всего, конечно, он посетил мои.

Лошади, принимавшие участие в третьем заезде, прогалопировали на старт. Впереди был гнедой жеребец.

— Жуткая тварь, — заявил Хадсон. — Но он обязательно выиграет.

— Вы поставили на него?

— Совсем немного, — усмехнулся он.

Заезд начался, лошади рванулись вперед, и суставы Хадсона побелели от напряжения, пока он наблюдал в бинокль за развитием событий. Мне даже стало интересно, в чем выражалось его «совсем немного». Гнедой жеребец оказался на четвертом месте. Хадсон медленно отложил бинокль и уже без всякого интереса наблюдал за финишем остальных участников.

— Ну что ж, — произнес он, и его печальные глаза погрустнели еще больше. — Как говорят, в другой раз. — Он приободрился, пожал мне руку, попросил передать привет Дональду и спросил, найду ли я сам выход.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Всегда к вашим услугам.

Дважды свернув в неправильном направлении, я спустился наконец вниз, прислушиваясь по пути к австралийской разновидности английского языка.

— …говорят, он совершенно не соответствует своей должности в комитете. Раскрывает рот лишь тогда, когда хочет поменять ногу, положенную на колено…

— …я ему говорю: «Ты чего кричишь как резаный? Брось! Вам нужно примириться».

— Паршивец, черт бы его побрал, он так и не смог прийти…

— …выиграла двадцать долларов? Тебе и вправду посчастливилось, Джоан…

И сплошь дифтонгизированные гласные, из-за чего в слове «нет» появлялось до пяти разных звуков, я бы так и не выговорил.

Еще в самолете один австралиец сказал мне, что у них на всем континенте одинаковое произношение. С таким же успехом можно было утверждать, что все американцы и все англичане разговаривают одинаково. Австралийский язык бесконечно гибкий, и здесь, в Мельбурне, он тоже живет и здравствует.

Джик и Сара, когда я наконец присоединился к ним, спорили относительно своего избранника в следующем заезде.

— Шар Слоновой Кости выступает не в своем классе и имеет столько же шансов, как слепой в метель, — горячился Джик.

— На той неделе он выиграл в «Виктория-Дерби», — игнорировала его замечание Сара. — Да еще два «жучка» указали на него.

— Твои «жучки» были, вероятно, пьяными.

— Привет, Тодд, — заметила меня Сара. — Пожалуйста, выбери номер!

— Десять!

— Почему десять?

— Одиннадцать минус один.

— Когда-то ты отличался большим умом, — возмутился Джик.

— Королевский Путь, — глянула Сара в программу. — Против него Шар Слоновой Кости — просто верняк!

Мы купили билеты и отправились на крышу. Но ни один из наших избранников не выиграл. Сара яростно честила Шара, занявшего пятое место, а Королевский Путь совсем сошел с дистанции. Победил номер двенадцать.

— Тебе нужно было прибавить единицу к одиннадцати, а не отнимать, — сказала Сара. — Ты допускаешь такие глупые ошибки!

— На что ты засмотрелся? — спросил Джик.

Я внимательно разглядывал толпу, наблюдавшую за скачками с нижней площадки.

— Дай-ка мне твой бинокль! — попросил я.

Я поднес бинокль к глазам, смотрел довольно долго, а потом опустил его.

— Что там? — нетерпеливо спросила Сара.

— Это, — ответил я, — не просто кое-что меняет, а ставит все с ног на голову. Джик, ты видишь двух мужчин… ярдов за двадцать от ограды смотрового круга?.. Видишь?.. Один из них в серой визитке.

— Ну и что?

— Мужчина в визитке — Хадсон Тейлор, тот самый, с которым я только что выпивал. Он возглавляет фирму по производству вина и встречался с кузеном Дональдом, когда тот приезжал сюда. А другой мужчина — Айвор Уэксфорд, он директор и владелец галереи «Ярра Артс».

— Ну и что же? — спросила Сара.

— Так я почти дословно могу передать их разговор, — ответил я. «Простите, сэр, не вам ли я продал недавно картину Маннинга?» — «Не мне, мистер Уэксфорд, а моему другу Дональду Стюарту». — «А кто был тот молодой человек, с которым вы только что разговаривали?» — «Он кузен Дональда Стюарта». — «А что вы о нем знаете?» — «Он интересовался вами, мистер Уэксфорд. Нарисовал в своем блокноте ваш портрет и спрашивал меня, как вас зовут». Я замолчал.

— Ну, а дальше? — нетерпеливо спросил Джик.

Я видел, как Хадсон и Уэксфорд закончили разговор, непринужденно кивнули друг другу и разошлись в разные стороны.

— Теперь Айвор Уэксфорд кусает локти, что выпустил меня вчера из галереи.

Сара обеспокоенно взглянула на меня.

— Ты серьезно думаешь, что это очень опасно?

— Да. — Я попытался улыбнуться. — В любом случае он будет теперь настороже.

— А в худшем случае он начнет тебя искать, — резюмировал Джик.

— Э-э-э.. — протянул я задумчиво. — А что вы оба думаете о том, чтобы прямо сейчас отправиться в путешествие?

— Куда?

— В Алис-Спрингс, — ответил я.

По дороге в аэропорт Джик все время ворчал. Во-первых, он не сможет увидеть крикет. Во-вторых, я не дал ему зайти в отель за картинами. В-третьих, в Алис ему будет слишком жарко в костюме для скачек. В-четвертых, он не собирается пропускать Мельбурнский кубок из-за какого-то прохвоста в галстуке-бабочке.

Но он не позволил себе и намека на то, что ему приходится оплачивать наш проезд собственными аккредитивами, так как свои туристские чеки я оставил в отеле.

Мысль «не возвращаться» подала Сара.

— Если мы собираемся исчезнуть, то вперед. Во время пожара гибнут те, кто бросается в огонь спасать свой кошелек.

— А вам не обязательно ехать, — сказал я.

— Но мы уже через столько прошли. Как же я буду жить дальше, если сейчас не позволю Джику помочь тебе? А вдруг с тобой что-нибудь случится?

— Ты никогда бы мне не простила!

— Ты прав, — печально улыбнулась она.

Мне показалось, что никто не заметил, как мы ушли с ипподрома, и ни одна машина не преследовала нас, пока мы ехали в аэропорт. Ни Грин, ни горе-художник не путались у нас под ногами и не старались нам помешать. Мы без всяких приключений вылетели первым же рейсом в Аделаиду, а оттуда на совершенно пустом самолете в Алис-Спрингс.