В сентябре вода холодная - Анна Князева

– Если так не по-человечески, лучше возьму больничный.

– Берите, – легко согласилась Анна. – Тогда вместо вас поедет кто-то другой. Когда придете в себя, вас будет ждать другая командировка.

– Какая? – встревожилась Ирина Ивановна.

– Куда-нибудь в глубинку, если потребуется.

Шкарбун тут же воскликнула:

– Уж лучше я поеду в Москву!

– Со временем из вас выйдет идеальная подчиненная, – заметила Анна.

– Но вы до этих пор здесь вряд ли задержитесь, – съязвила Ирина Ивановна.

– Точно подмечено, – сказала Стерхова и ответила на поступивший звонок: – Слушаю вас, Юрий Алексеевич!

– Значит, так: я только что говорил с матерью. Она ждет тебя сегодня.

– И я смогу осмотреть машину?

– Возьми с собой кого-нибудь из криминалистической части.

– Возьму.

– И вот еще что… Об одном прошу, отца моего не трогай, он очень плох.

– Обещаю.

– Записывай адрес…

Всего несколько минут потратила Стерхова на то, чтобы найти Бабаджанова, сбежать вниз по лестнице и выехать в Заварзино на его машине. Однако дорога по трассе заняла больше часа.

Уже в десять утра они втроем – Стерхова, Тимур Бабаджанов и мать Савельевых – стояли у проржавевшего гаража на дальнем краю участка.

– Раньше мы использовали его вместо сарая, – сказала Тина Евгеньевна, перебирая связку ключей, – потом, после гибели Виктора, Леша определил его под машину… Ах, вот он где!

Она отомкнула замок и потянула на себя железные ворота. Юркий Бабаджанов уперся в створку, и вдвоем они еле-еле ее открыли.

Он спросил:

– Здесь есть освещение?

– Нет и никогда не было.

– Тогда автомобиль нужно выкатить на улицу. – Он ринулся в глубь гаража, но Тина Евгеньевна его задержала:

– Постойте! Я протяну переноску.

Стерхова между тем обошла машину. Вглядываясь через стекла в салон, она заметила бурые пятна на обивке пассажирского сиденья и уже собралась открыть переднюю дверцу, когда ее остановил резкий окрик:

– Не сметь!

Она удивленно обернулась:

– В чем дело?

– Пока не осмотрю и не сфотографирую, ни к чему не прикасаться! Это закон.

– Пожалуйста. – Анна даже обиделась, но виду не подала, просто вышла на улицу и дождалась, когда вернется хозяйка.

Тина Евгеньевна пришла с бухтой провода, один конец которого тянулся к открытой форточке. На втором была двухсотваттная лампа с объемной колбой в оплетке из проволоки. Она подвесила лампу на потолочный крючок, но Бабаджанов снял ее и стал обходить машину.

Когда приспело время для съемки, он подозвал Стерхову:

– Анна Сергеевна, подойдите сюда! Держите лампу и светите, куда покажу.

Она так и сделала: послушно следовала командам и светила, куда он приказывал.

После съемки Бабаджанов с усилием открыл и закрыл все дверцы поочередно.

Потом он обернулся к Стерховой:

– Видели?

– Что? – Она подошла ближе.

– Сюда светите!

– Ну…

– Смотрите, как изменился зазор между передним крылом и дверцей.

– Его практически нет.

– Теперь светите сюда…

Она увидела, что между передней и задней дверцей зазор отсутствовал напрочь.

– И здесь его нет.

– Сейчас светите на крышу! Видите, над стойкой пошла волна?

– Ну да, крыша прогнулась.

– Все это вместе с поврежденным колесом, разбитой фарой, сломанным бампером и радиаторной решеткой говорит об одном: автомобиль ударился в лоб. После удара лонжерон, на котором висит двигатель, сместился и через дверь передал нагрузку на переднюю стойку. Зазоры между передним крылом и дверцами уменьшились, а по крыше пошла волна. Если бы удар был сильнее, передние дверцы сдвинулись бы на задние. Соответственно, их бы заклинило, а на крыше образовалась бы не волна, а резкий залом.

– Ясно… – кивнула Анна, – значит, был лобовой удар.

– Смещенный к левой стороне.

– Об ограждение моста? – на всякий случай спросила она.

– Исключено. Поперечины ограждения по высоте не выше капота. Тогда на нем по всей поверхности были бы повреждения. Прочие аргументы я вам уже приводил.

– На какой скорости автомобиль врезался в препятствие?

– В дерево! – живо отреагировал Бабаджанов.

– Полагаете, он врезался в дерево?

– У дерева, предположительно, было два ствола. Я определил это по вмятине на бампере и радиаторной решетке.

– На какой скорости он врезался? – повторила вопрос Стерхова.

– Сорок-пятьдесят километров, может, и больше.

– А если точнее?

– Ну давайте представим. – Бабаджанов начал чертить пальцем на пыльном стекле: – Вот у нас дорога, вот идет автомобиль по своей полосе, вот поворот…

– Правый? – уточнила Анна.

– Конечно же, правый. Дорога гравийная, автомобиль подбросило на ухабе, он не вписался в поворот и слетел по касательной к радиусу закругления. У нас повреждено левое колесо, значит, правый поворот был очень крутым.

– Что касается места столкновения… – вставила Анна, но Бабаджанов ее прервал:

– Подождите! Водитель резко вывернул вправо и стал тормозить с вывернутыми колесами. Потом перелетел кювет (а он обязательно есть на гравийках), ударился днищем о мягкую землю, и она погасила скорость. Ну а дальше врезался в ближайшее дерево у кромки леса.

– Которое было сдвоенным.

– Все верно, с двумя стволами. – Криминалист налег на капот и показал пальцем. – Вот, вот и вот! Видите, как побито лобовое стекло? Это значит, на дороге было много встречного или попутного транспорта. Камни с гравийки бьют стекла, отлетая от машин, чаще от грузовых.

– Я это знаю, – сказала Анна. – Но дело в том, что все случилось ранним утром на безлюдной дороге.

– Действительно? – Чуть подумав, Бабаджанов подыскал нужное объяснение: – Тогда это могла быть одна машина, которая то обгоняла, то отставала, то ехала рядом. Знаете, как это бывает в погоне?

– Вы сказали про грузовик. Какова вероятность того, что это был именно он?

– Пятьдесят на пятьдесят. С таким же успехом рядом мог ехать тяжелый джип темного цвета.

Стерхова пораженно замерла:

– Откуда вы знаете?

– Идите сюда и посветите… – Бабаджанов подступил к переднему правому крылу. – Видите полоску темной краски? Она, скорее всего, от бампера джипа.