📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаАсы нелегальной разведки - Николай Шварев

Асы нелегальной разведки - Николай Шварев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 100
Перейти на страницу:

«Докторской» работой Григулевича стала монография «Культурная революция на Кубе» (1965). Это многоплановый труд, в котором были исследованы изменения, которые произошли в кубинской культуре после революции: ликвидация неграмотности, реформа образования, подготовка кадров для национальной экономики, отделение церкви от государства и школы от церкви, ликвидация расовой дискриминации. Эта книга «сделала имя» Григу на Острове свободы, где он стал желанным гостем. Григулевич написал документальные романы-биографии, посвящённые Хосе Марти и Эрнесто Че Геваре. Для сбора материалов о героическом партизане он не раз приезжал на Кубу.

Произведения Григулевича были переведены на многие языки мира, и прежде всего на испанский. Можно сказать, что своими книгами он навсегда вернулся в Латинскую Америку.

Научные заслуги Григулевича были признаны за рубежом: он стал почётным членом Ассоциации писателей Колумбии и членом-корреспондентом Института исследований в Каракасе, был награждён венесуэльским орденом Фрациско де Миринды, золотой медалью перуанского Института проблем человека, высшими кубинскими орденами и медалями. Неутомимую деятельность вёл Григулевич в сфере культурных связей: являлся вице-президентом Общества советско-кубинской дружбы, Общества дружбы с Венесуэлой, членом Советского комитета защиты мира и Советского комитета солидарности со странами Азии и Африки.

Образ типичного советского академика почти всегда ассоциируется с «заслуженным достатком», многокомнатной квартирой, полированной мебелью, кожаными креслами, дорогим антиквариатом, личной автомашиной, поездками на престижные курорты. Ничего подобного в быту члена-корреспондента Григулевича не было, хотя его заработки по тем временам были высокими. Основной доход давали гонорары за издание и переиздания книг, в том числе и за рубежом.

В редкие свободные минуты «отставной резидент» был не чужд обычным радостям жизни. Семейный очаг Григулевичей славился гостеприимством и хлебосольством. Коллеги-разведчики и коллеги-учёные, побывавшие в доме у Грига по тому или иному праздничному случаю, единодушно вспоминают, что пиршественный стол был почти всегда уставлен вкусными яствами, изысканными винами и дефицитными водками. Лаура радушно и ненавязчиво потчевала гостей, курсируя между кухней и столовой, снисходительно поглядывая на своего мужа, увлечённого беседой.

По воспоминаниям друзей, Лаура была человеком поразительно сдержанным, скупым в оценках, не склонным к преувеличениям. Кто-то из московских знакомых характеризовал её как женщину, которая даст фору любому мужику, но при этом выглядит очень женственной. Поклонников у неё было много, и она до преклонных лет пользовалась успехом, не прилагая к этому абсолютно никаких усилий. По словам Надежды Григулевич, «мама всегда оставалась человеком, которого сломить было невозможно даже при самых враждебных обстоятельствах».

Это подтверждают и служебные характеристики Лауры-«Луизы», в которых неизменно присутствовала оценка-вывод: «При необходимости может успешно руководить нелегальной резидентурой».

На политические темы Иосиф предпочитал не говорить, потому что никогда не испытывал позывов к диссидентству. Однако своё отношение к проблемам, переживаемым Советским Союзом, особенно в эпоху «позднего Брежнева», выражал откровенно. Когда в начале 1980-х в «определенных кругах» стала входить в моду Джуна, а вслед за ней и другие экстрасенсы, Иосиф Ромуальдович поставил свой диагноз: «Это — вернейший симптом загнивания. Так было в начале века, когда царизм шёл к концу. Вспомните Распутина и прочих».

Возраст и приобретенные недуги всё больше давали о себе знать, вносили коррективы в его динамичный, безжалостный к самому себе образ жизни. Для «поправки здоровья» он предпочитал подмосковный (в то время. — Авт.) санаторий «Узкое», куца привозил с собой очередную начатую рукопись, нужные архивные материалы и коробки с книгами. Трёхнедельная лечебная путёвка предоставляла ему благословенную возможность для творческой работы. В перерывах Гршулевич неторопливо прогуливался, слегка прихрамывая, по аллеям санатория — невысокий, грузный, широкоплечий, с крупной головой мыслителя, обдумывая очередные страницы труда или только что прочитанную книгу.

По привычке он тщательно следил за всем, что происходило в США и странах к югу от Рио-Гранде. Конечно, Григ мечтал снова побывать в тех странах Америки, где прошли его молодые боевые годы. Но об этом и речи быть не мото, потому что «компетентные органы» не без основания считали, что бывший резидент — вероятный объект для провокаций со стороны западных спецслужб. Куба и страны народной демократии — таковы были позволенные заграничные маршруты Григулевича-академика.

Под занавес своего земного пути Иосиф Григулевич добился всего, почти всего, что планировал на «вторую половину жизни» в те морозные декабрьские дни 1953 года, когда «прошлое» — завершилось, а московское «будущее» только-только начиналось.

Со своим прежним начальником Наумом Эйтингоном[18], который был осуждён за связь «с бандой Берии» и просидел во владимирской тюрьме 12 лет (1953–1964), Григулевич встречался крайне редко и всегда случайно. На улице, в коридорах какого-либо издательства или в букинистическом магазине. Эйтингон при жизни так и не добился реабилитации и вполне справедливо чувствовал себя человеком ущемлённым. Система, для процветания которой он принёс столько жертв, предательски отторгла его, превратила в изгоя. Наум Исаакович никогда не козырял своими достижениями в разведке. Но в её архивах есть сотни дел с материалами успешно проведенных операций. Именно он завербовал легендарного Рихарда Зорге и долгое время работал с ним.

А как не вспомнить о «раннем» Абеле, о создании особого диверсионного отряда Дмитрия Медведева, получении из гитлеровского Генштаба сведений об операциях «Средняя Волга» и «Кремль», безошибочных ходах в «атомной разведке»…

С Григулевичем Эйтингон говорил о чём угодно, но не о своих нерешённых проблемах. Слишком велик был контраст в их положении.

Человек, которого Эйтингон знал под псевдонимом «Юзик», «Фелипе», стал преуспевающим учёным, автором «бестселлеров» престижной серии «ЖЗЛ». Вот оно — везение! Нет, не мог Эйтингон при встречах с бывшим подчиненным жаловаться на жизненные неудачи. Григулевич понимал это и мучился от того, что ничем не может помочь «Тому» — постаревшему, с запавшими глазами, в которых угадывалось глубоко запрятанное страдание.

С 1985 года здоровье Григулевича начало сдавать. Он вынужден был принимать таблетки, перейти на диетическое питание. Ему всё чаще приходилось ложиться в больницу, подвергаться долгим лечебным процедурам, а затем восстанавливать силы в санатории. Разрушительное воздействие болезни было всё заметнее. Иосиф терпеливо следовал предписаниям врачей, много поглощал пилюль, но видимого улучшения не наступало.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 100
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?