С каждым ударом сердца - Полина Гриневич

– Не бойтесь. Там нет ничего страшного для вас.

Старик еле заметно улыбнулся восковыми губами. Хотя девушке показалось, что сейчас он был уже не так бледен, как пару минут тому назад.

– Я расскажу тебе одну историю. Конечно, ты можешь сама прочитать ее в деревянной книге. Но я не знаю сам, совпадает ли написанное там полностью с тем, что я хочу рассказать. Я писал это так давно. Ну вот, это уже звучит странно.

Старик улыбнулся. Некоторое время он еще улыбался, закрыв глаза.

– Так вот. Когда первосвятитель со своими последователями бежали от огнепоклонников, они попали в пустыню. Не помню, где все это на самом деле происходило, но, думаю, что в Ливане. Но не так важно. Было жарко, и у беглецов оставалось мало воды. Так они добрались туда, где надеялись увидеть спасение. В оазис недалеко от Мертвого моря.

Старик затих и начал шевелить губами, словно неслышно шептал какие-то слова.

– Не помню название. В общем, не важно. Короче, в оазисе все засохло. Деревья, кусты. Воды не было. Эти замечательные верующие. – здесь старик вновь улыбнулся. – Они очень расстроились и начали стонать и плакать. Тогда первосвятитель сказал, что надежда есть. Просто каждый из них должен пожертвовать чем-то дорогим для него. Говорят, все согласились. Никто не знал, что это будет. Никто не знает, что ему дорого на самом деле. Пока не потеряет это.

Ну и, получив согласие от каждого, первосвященник воззвал к единосущному. И оазис ожил. Деревья покрылись листвой и зацвели. Бассейн наполнился водой. Вскоре на кустах появились ягоды, на деревьях плоды. И они выжили.

Сила чуда была велика. Велика была и их вера. На память они срезали кедровые ветки и забрали с собой. Эти ветки не увядали никогда. Теперь ты понимаешь, почему нашим символом является дерево? А теперь открой ящик.

Загипнотизированная монотонным голосом старца, Дана приоткрыла крышку. Внутри была ветка хвойного дерева, абсолютно пожелтевшая, на которой часть иголок осыпалась, а часть держалась чудом.

– Достань ее. Достань ветвь и подай мне.

Она проделала это очень осторожно, стараясь, чтобы последние иголки не отпали. Наклонившись над кроватью, она подумала сунуть ветку между побелевших рук старика, но он внезапно сам с неожиданной силой ухватился за ветвь. Некоторое время не происходило ничего, а потом картина изменилась. Старые иголки зеленели прямо на глазах, а из-под коры уже вылезали новые. Несколько секунд, и в руках старца уже была живая, пушистая ветвь, а в воздухе отчетливо запахло хвоей.

– Держи ее крепче, она твоя. Пускай она служит тебе. Во всяком случае, если она начнет желтеть, это будет плохой знак. Для меня, а может быть, и для нас всех.

Она поднялась с несколько глупым видом.

– Но это же магия. Здесь много магии. Во всяком случае, здесь есть маги.

– О, да. Я думаю, это хорошо и для магов тоже. Но некоторым это может не понравиться. Даже очень многим. Поэтому спрячь ветвь в коробку и иди. Аудиенция закончилась. Антонио хороший мальчик, но те, кто рядом с ним, могут все неправильно понять. А я устал, хотя теперь и чувствую себя лучше.

Дане очень хотелось узнать, чем же пожертвовал хозяин комнаты, но ее собеседник уже отвернулся.

Она оглянулась только раз у самой двери. Старик лежал с закрытыми глазами, и на губах его играла улыбка.

– И все же, Реган, в каких богов ты веришь сегодня?

Можно было не торопиться отвечать на вопрос человека в белом. Этот вопрос и не был вопросом. Он только означал, что беседа, прерванная несколько лет тому, сегодня продолжится. Возможно, закончится. Но насколько Реган знал своего собеседника, вряд ли.

– Ваше преосвященство, мы уже обсуждали этот вопрос много раз. И однажды наше обсуждение даже закончилось вызовом к ректору.

Ричард позволил себе улыбнуться. Вернее, только обозначить улыбку, чуть смягчив взгляд. Маг, разуверившийся в магии и поверивший во что-то другое. Но уже тогда, будучи странным мальчиком, приехавшим из самого сердца инобожия, с далекого севера, он пытался узнать, ради чего они занимаются всем этим. И почему все это у них не получается. Хотя по всем правилам, всем законам академии, всем написанным текстам должно получаться. Почему волшебства вокруг них все меньше, а непонятных сил все больше.

Этот намек на какие-то чувства, объединяющие их когда-то хотя бы в спорах и разъединяющие их впоследствии дальше, чем километры расстояний и приобретенных или утерянных званий, был единственным намеком на то, что их беседа пока что не совсем формальна, и что титулы здесь не обязательны.

Его собеседник тоже молчал, может быть, надеясь услышать в ответ на произнесенную тираду нечто более приземленное, раскрывающее смысл их сегодняшней встречи.

Священник некоторое время тоже выжидал, надеясь, наверно, все-таки услышать ответ на свой вопрос.

– Я знаю, что ты уединился на острове. Конечно, там прекрасно дышится. И рыбалка там необыкновенная. Но я надеюсь, ты занимался там не только чтением старинных книг. Возможно, ты слушал ветер, ты смотрел в прошлое, ты старался увидеть будущее. Кто как не ты должен понимать, что в надвигающихся сумерках нам необходим каждый луч света.

Да, это действительно было продолжение их давней беседы. Но, кажется, в прошлый раз священник уже должен был понять, что им не по пути. Хотя с тех пор Ричард успел стать епископом, а Реган – отшельником.

– Неужели твои взгляды вновь изменились, и теперь ты готов принять помощь магии? Однажды ты уже требовал, чтобы я использовал свои силы. И что же? Ты нашел объяснение произошедшему?

– А ты? Впрочем, нехорошо отвечать вопросом на вопрос. Конечно, я нашел ответы. Хотя, возможно, не все и не на все вопросы. Но ведь всегда существует возможность получить эти ответы от своего старого друга.

Реган промолчал. Саксонец всегда легко прятался за словами, и пытаться разгадать их смысл было глупой затеей. В академии они частенько вместе занимались всякими вещами, о которых вспоминать было и смешно, и грустно. Но сейчас маг уже понимал, что даже в те времена будущий епископ никогда не погружался во всякие приключения с головой. Он словно контролировал каждый свой шаг, даже когда, казалось, веселье уже чудилось безграничным и вырывалось наружу необыкновенными подростковыми проделками и неоднозначными поступками молодых людей.

Ричард позвонил в колокольчик. Вошедший священник прятал глаза, и поднос в его судорожно сжатых руках подрагивал. Стараясь не смотреть в сторону мага, служитель наполнил стаканы вином и, поклонившись, вышел. Реган обратил внимание, как его рука дрогнула, как будто молодой человек хотел сделать жест, отгоняющий враждебную силу, но сдержался.

Бывший сокурсник позволил некой тени удовольствия проскользнуть по своему лицу и приглашающе поднял стакан. Безусловно, отказываться не было никакого смысла и, кроме того, зная своего собеседника, можно было заподозрить, что некое смягчение обстановки означало только то, что сейчас как раз последует самое интересное.