Благословение Луны - Лилия Бланш

- Слушай, а нам разве не надо находиться как бы в Академии? Камеры в комнатах, допустим, отключены, но как же миссии? Исследования?

- Меня отстранили до выяснения, но для всех я на индивидуальной миссии, а ты занимаешься страшно важными исследованиями. Ну, куратор там сам все данные введёт какие надо. Малика назначили на моё место, с миссиями ребята справятся.

- Значит, Адриан в курсе?

- Разве нет? – хмыкнул Рэм. – Как я понял, о том, что ты – полукровка, он узнал раньше меня.

Я смутилась.

- Это получилось случайно, он просто застал меня в момент всплеска смертельного сияния.

- Повезло ему, - ответил Рэм, закончив с бутербродами, и пододвинул блюдо в центр стола. Я как раз заварила чай, наполнила чашки.

- Кстати, признание в любви не засчитано, - вдруг произнёс Рэм, забирая с тарелки бутерброд. Я как раз находилась в процессе пережёвывания и чуть не поперхнулась. Прокашлялась, и на всякий случай отложила опасную пищу на тарелку. Схватилась за чашку чая, как за спасательный круг и сделала глоток, чтобы хоть как-то занять свой рот. Всё равно не знаю, что ответить. В уголках его рта мелькнула усмешка и он продолжил:

- Просто ты упомянула, что готова обманывать ради безопасности тех, кого любишь, ради меня, в том числе. Так вот это не считается. Уточняю на случай, если ты решила, что признание состоялось.

Покусала губы, собираясь с духом, и выпалила:

- Я люблю тебя!

Рэм протянул руку, я вложила пальцы в его ладонь, и он сжал их.

- Я знаю.

Всё это просто слова, но сердце почему-то билось так сильно, как будто я бегу десятый круг на ИТэ. Ощущение нереальности происходящего снова накрыло волной, а ещё было страшно. Ужасно страшно, и я все не могла понять, почему. Где-то на границе сознания билась тревога, которая никак не оформлялась в слова.

Мы больше не разговаривали, просто поели, загрузили посуду в посудомойку и отправились обратно.

Рэм проводил меня до комнаты, на пороге обнял, положив руку на мой затылок.

- Хочу тебя поцеловать, но слишком страшно.

- Страшно? – эхом повторила я, обнимая его в ответ. – Илрэмиэлю Кетро не бывает страшно.

- С тех пор, как встретил тебя – бывает. Я постоянно боялся, что ты пострадаешь на тренировках, на миссиях. Даже во время нашего первого боя, как только ты вышла на арену – я испугался, что покалечу тебя. Злился, что тебя вообще допустили на вступительные испытания.

- Так ты поэтому сложил всё оружие? – изумилась я.

- А ты что думала?

- Я думала, что ты хочешь продемонстрировать, что со мной справишься голыми руками.

Илрэмиэль усмехнулся мне в волосы.

- Ну это так и есть вообще-то.

Я мгновенно расцепила руки и упёрлась ладонями в грудь, пытаясь отстраниться.

- Ты всё-таки ужасно самонадеянный.

Рэм посмотрел на меня, даже не думая выпускать из объятий.

- Что есть – то есть. Даже спорить не буду.

Он наклонился, и я затаила дыхание. Мгновенное вылетело из головы, что его поцелуи могут быть опасными. Легонько коснулся губами моих и сказал:

- Спокойной ночи, Кали.

В комнате какое-то время просто стояла, как оглушённая. Слишком много информации и событий. Надо отдохнуть. Сначала заставила себя сходить в душ, где, к счастью, обнаружила махровый халат. Свежесть моей одежды оставляла желать лучшего, спать голышом не привыкла, а надевать грязную футболку после душа не очень приятно. Поэтому легла прямо в халате и мгновенно уснула.

* * *

Проснувшись на следующее утро, я первым делом выяснила, что Рэма в особняке Кетро нет. Спросила у горничной, которая пришла, чтобы принести мне чистые вещи. Вообще меня интересовало, где его комната. Девушка ответила, что проводит, если нужно, но молодой лорд уехал рано утром.

К счастью, мама догадалась снабдить джинсами из собственного гардероба, футболкой и даже бельём. Пока умывалась и одевалась, гадая не сбежал ли этерн в Лютецию без меня, на браслет пришло сообщение: «Выполняю поручения Императора, вернусь вечером. P.S. Люблю тебя».

От сердца отлегло, на губах расцвела дурацкая улыбка. Всё теперь будет вот так? Мы как бы вместе? Правда непонятно, на каких основаниях и что будет дальше, но в груди всё трепетало при взгляде на короткое и такое значимое сообщение. Кетро ставит меня в известность о своих делах, обещает вернуться, говорит о чувствах.

То есть не Кетро, а… Кто теперь Рэм такой по-прежнему непонятно.

Алехара встретила в столовой, которую нашла благодаря подробным инструкциям горничной. Там же обнаружилась мама. Они завтракали, тихо переговариваясь о чём-то.

- Прямо семейная идиллия, - увы, как ни старалась, сарказма сдержать не смогла.

- Присоединяйся, - холодно бросил премьер-сенатор.

Первым желанием было послать его далеко и надолго, но мамин взгляд умолял, а мой желудок намекал, что пара бутербродов за двое суток маловато для полноценного питания.

Пришлось сесть за стол. Алехар сделал знак официанту, и передо мной тут же поставили тарелку овсянки, посыпанной ягодами, орехами и украшенной листиком зелени.

- Какао, чай, кофе, сок, вода? – обратились ко мне с вопросом.

- Какао, - машинально ответила я.

Премьер-сенатор поднялся, подошёл к жене, наклонился и шепнул что-то, вызвав на её лице улыбку. Никогда раньше не видела, чтобы моя мама так улыбалась.

- До вечера, Калерия, - обратился он ко мне. От неожиданности в ответ я лишь промычала нечто невразумительное.

Лорд Кетро покинул столовую, а я принялась завтракать, задумчиво посматривая на маму.

Она старательно разглядывала содержимое своей тарелки. Такое ощущение, что боится разговаривать и даже смотреть на меня.

Выпив какао, я всё-таки решила спросить:

- Ну так, как дела, мам?

Она встрепенулась, как-то испуганно посмотрела на меня, пролепетав:

- Да всё хорошо, правда.

- Значит, ты счастлива?

Улыбку она не сумела сдержать, хотя очень старалась. Понятно. В общем, мама довольна, это видно.

- И ты действительно простила его?

- Калерия, он же был под проклятием! Не понимал, что делает. Эта женщина управляла им долгие годы. Твой отец не виноват! И как видишь, он узнал о тебе, а я не в тюрьме.

Ну, если и в тюрьме, то явно по собственной воле.

- А что дедушка думает обо всём этом?

- Он сказал, что всё закономерно, что не смог остановить меня двадцать лет назад, а сейчас уже поздно. Даже как-то не удивился, по-моему.