Украденное сердце - Властелина Богатова

– Где Вагнара? – спросил Марибор, пропуская мимо ушей его предупреждение.

– Хороша девка, горячая, что эти самые угли, – осклабился вождь. – Тут она. Сейчас горит в руках Анталка, следующая очередь Липоксая.

Марибр отвернулся, подавляя отвращение, откинув носком сапога разодранное льняное платье. Вагнара и тут не упустила случая. Леший бы её побрал, грязную потаскуху! Теперь княжич явственно понял, чем так зацепила его Зарислава – чистотой. Послышались приглушённые девичьи вскрики и утробное рычание степняка. Стихло быстро. А потом зашуршали ветви, и на свет вышел бритоголовый Анталак, деловито запахивая штанину, завязывая пояс. Молодой Липоксай, сын Анталака, уже спешил в заросли.

– Поторопись, – сказал ему вслед Марибор, гневно сжимая кулаки. – Развели тут грязь. Поблизости княжеская дружина.

– Зачем ты их привёл? – спросил Оскаба, въедаясь в Марибора слишком уверенным и спокойным взглядом.

– Я не мог иначе, меня бы заподозрили. Наволода не так просто провести. Пусть и есть колдовская защита, но я не могу рисковать, – Марибор убедительно долго посмотрел в чёрные угольки глаз вождя.

– Убей сейчас, ослабь муки, зачем ждать? – небрежно кивнул тот на недвижимого Данияра. – Или убей волхва.

– Зачем мне обрушивать на свою голову гнев Богов, уничтожая волхва? За ним сила. А этот не заслужил скорой кончины.

Оскаба напрягся, не выдержав взгляд Марибора. Знал, на что способен волдаровский княжич.

Молчание прервал очередной протяжный стон. Марибор глянул в глубину леса, из которого выскользнул Липоксай, а за ним неспешно вышла и Вагнара, растрёпанная и нагая. Встретившись с жёстким взглядом княжича, она было опешила, но, гордо подняв голову, быстро прошла к костру. Под сытыми взглядами воинов Сарьярьская девка подобрала свою рваную одежду, пытаясь прикрыться платьем, отступила.

А ведь он хотел сделать её княжной. Эта дрянная девка пригодна только полы натирать. Марибор усмехнулся в усы и медленно приблизился к ней. На коже Вагнары зияли потемневшие пятна – следы от ласк. В волосах торчали шелуха и еловая хвоя. Знать славно поваляли её по земле, натаскали за волосы, натёрли бёдра. Что ж, хорошо, что он сейчас узнал, что за подстилка попалась ему, а ведь он почти прикипел к ней, привык, и в постели ведьма, да не думал, что настолько.

Под его пристальным и укоряющим взглядом Вагнара упрямо вздёрнула подбородок.

– Чего смотришь так? Терпела, сидела в этой крепости, что затворница.

Марибор глянул на Данияра. Руки и шея его теперь были белыми, что снег. Княжич шагнул к девке ещё ближе и вырвал из рук платье.

– Думаю, по этому случаю оно тебе более не понадобится.

Лицо Вагнары исказилось в обиде, а серые глаза будто покрылись ледяной коркой, стали жёсткими и непроницаемыми.

Смяв мягкую ткань в кулаке, он добавил:

– Ныне отправишься в Сарьярь.

– С ума сошёл, мне туда нет дороги. Не вернусь. Отец меня под замок посадит.

– Князь не умирает. Может добить его? – вмешался Анталак.

– Если Мара не заберёт его сейчас, то яд в его крови это сделает потом, – отозвался Оскаба.

Марибор, оторвав взгляд от Вагнары, прошёл мимо вспотевшего Липоксая и расслабленного Анталка, возвысился над лежащем в траве племянником. В груди разлился только холод, более Марибор ничего не чувствовал, совесть давно уснула в нём, с тех самых пор, как Горислав позволил убить Ведицу.

– Сыновья расплачиваются за ошибки отцов, – тихо сказал он будто в оправдание. – Знать не заслужил милость Богов. Не в тот век ты родился и не от той женщины. Пусть умирает на глазах волдаровцев, – объявил громко.

Ухватившись за древко стрелы, Марибор одним рывком надломил его. Лицо Данияра исказила боль, он простонал, резко отвернул лицо в сторону, но так и не очнулся и глаз не открыл. Марибор извлёк наконечник стрелы, зажал рану, из которой всё ещё сочилась бурая кровь, скомканным платьем, но всё одно бессмысленно – стрела насквозь пробила. Ткань мгновенно стала мокрой, напитавшись рудой.

– Как знаешь, – бросил Оскаба, подав знак своим людям собираться.

Девичьи руки, что были сейчас в царапинах и синяках, ласково скользнули по плечам Марибора. Он, тут же почуяв резкие запахи чужого мужского семени, скривился.

– Так ты что же… Оставишь меня? – прошептала она на ухо, гладя его грудь.

– Ты мне больше не нужна. А им сгодишься, коли не желаешь вернуться домой, – кивнул он в сторону степняков.

Глаза Анталака голодно вспыхнули.

Вагнара убрала руки, выпрямилась, поджав губы, выдавила:

– Ну ты и выродо…

Она не договорила, Марибор, извернувшись из объятий, замахнулся, ударил девицу по лицу. Ударил совсем легонько, приложив малую толику силы, но голова Вагнары откинулась в сторону, сама она едва не упала, однако устояла на ногах, замерла, схватившись за мгновенно побуревшую щёку. Задрожала, испуганно уставившись на Марибора. Он пронаблюдал, как из её носа заструилась кровь. Придя в себя, Вагнара, растерянно захлопала ресницами, плечи её вздрогнули, а пальцы затряслись. Марибор редко бил женщин. Но княженка того заслужила. К тому же его никто так не называл с тех самых пор, когда он научился стоять за себя и обращаться с мечом. С того времени его начали побаиваться и не клеветали, указывая, в кого он родом. А уж тем более не мог он позволить блуднице называть его так.

Марибор стянул с пояса тяжёлый кожаный кошель и бросил в ноги девки. Тот, ударившись о землю, звякнул кунами.

– Это тебе за старания, за то, что пришлось повозиться, и моя благодарность. Ты получила всё, что заслужила.

Вагнара долго посмотрела на него, глаза её замутились от слёз, но девка быстро сбросила оцепенение, подхватила кошель и отступила.

«Продажная стерва», – сплюнул Марибор, повернулся к вождю, снимая с пояса рог.

– Уходите. Оскаба, с тобой ещё рассчитаюсь, как и договаривались.

Вождь твёрдо кивнул и, грубо смяв голый зад Вагнары, сгрёб девку в объятия, толкнул в руки воинов. Та пыталась отмахнуться от шлепков и укусов, да не вышло, теперь долго Анталак, Липоксай и другие степняки будут любить её – без ласки не останется, насытится вдоволь. Раз хочет, пускай ублажает вождя. Всеми вместе они пошли с прогалины, а вскоре скрылись в гуще чёрного леса.

Выждав ещё какое-то время, Марибор поднёс к устам рог, вобрав в грудь воздух, дунул в него, издавая протяжный гул, что мгновенно разнёсся по округе, поднялся в ночное небо, вспугивая сов и стаи летучих мышей. А потом всё стихло.

Ведогора шла впереди, следом поникшая Радмила. Зарислава шагнула в сторону своего пристанища – ни к чему ей слышать семейные ссоры, но Радмила успела поймать её за запястье, с собой утянула, выказывая во взгляде мольбу. Травнице пришлось последовать. Ненастье так и бушевало в серых глазах княгини. Назревала буря, готовая крушить всё на своём пути. И Зарислава кожей чувствовала, как воздух рядом с Ведогорой сгущается, тяжелеет. Но дочь тоже просто так не отступит. Радмила сделает всё, но получит своё, не за тем она приезжала, чтобы так просто уехать – вопреки всему назовётся невестой Данияра.