Аромат грязного белья - Михаил Армалинский

Ф.: Кампари был прекрасный, но мама отключилась, так что я не смог кончить.

И.: А вы потом пробовали снова?

Ф.: Конечно… много раз. Но не в сортире, а то там мама, дерьмо, а мухи так вообще делали всё невыносимым.

И.: Я имел в виду, пробовали ли Вы снова Кампари?

Ф.: О да – я всегда поддаю, перед тем как забраться на амвон. Уж не думаете ли Вы, что я могу пороть эту чушь на трезвую голову?

Под этой рекламой мелким шрифтом было напечатано:

Пародия на рекламу – не принимать всерьёз.

Узнав об этой публикации, Фалвел забыл о христианском всепрощении и о подставлении щёк и не только принял рекламу всерьёз, а буквально озверел. (Назови Флинт в своей пародии Фалвела обманщиком, подлецом, убийцей, тот бы так не оскорбился. Самым сильным оскорблением является сексуальное.) Фалвел подал в суд на Хастлер и Флинта, требуя 45 миллионов. Фалвел разослал тысячам своих прихожан письмо с просьбой о пожертвовании для «защиты чести своей матери», которая к тому времени уже умерла. Причём для вящей убедительности в ужасности оскорбления он включил в письмо копию этой пародии. Правда, в копии Фалвел вымарал восемь неприличных слов.

За месяц ему наслали 700 000 долларов. Примечательно, что ради добычи денег Фалвел ознакомил с оскорбительным для памяти его матери произведением огромное количество людей, которые бы никогда без этой доставленной рекламы и не узнали бы об этом оскорблении.

Когда Флинт узнал о количестве пожертвований, присланных Фалвелу, он подал на него в суд за нарушение копирайта – использование его пародии без разрешения и зарабатывание на ней денег. Это дело Флинт, увы, проиграл.

Весьма показателен для знаменосца христианской морали Фалвела тот факт, что адвоката он нанял – Грутмана (Grutman), который не только пользовался репутацией самого беспринципного и бесчестного среди самых знаменитых адвокатов, но, который ранее защищал журнал Пентхаус и в процессе защиты издевательски отзывался о самом Фалвеле. Так что Фалвел решил клином клин вышибать, позабыв об этике и христианских добродетелях ради победы. Цель у него явно оправдывала все средства. Деньги, присланные прихожанами на борьбу с порнографом Флинтом, пошли в карман адвокату, защищавшему порнографа Гуччионе, владельца Пентхауса. Очень получилось мило.

Несколькими годами раньше Фалвел проиграл суд Пентхаусу, и адвокатом Пентхауса был Грутман, который размазал Фалвела по стенке. А дело состояло в том, что Фалвел дал интервью двум независимым журналистам, причём не подписал с ними никакого контракта, который бы ограничивал, где это интервью может быть опубликовано. А эти журналисты взяли и продали его в Пентхаус. Фалвел не отрицал сути своего интервью и точности его изложения, а просто испугался, что появление интервью в порнографическом журнале может дискредитировать Фалвела и его паству, создав впечатление, что он поощряет этот журнал. А ведь чуть раньше Фалвел резко критиковал президента Картера за то, что тот дал интервью Плейбою, а теперь сам Фалвел оказался в ещё худшем положении. Суд решил, что раз никакого ограничивающего контракта между Фалвелом и журналистами не было подписано, то журналисты имели право продать интервью с известным в обществе человеком любому изданию, которое им больше заплатит. И вот измордованный Грутманом Фалвел нанял этого адвоката для своей защиты против Флинта.

Кстати, в 1979 году Грутман выиграл ещё одно дело для Пентхауса, когда в нём была опубликована карикатурная история о том, как Мисс Вайоминг (Wyoming – штат в США) отсасывает одному из членов футбольной команды, который благодаря обретённой способности к левитации поднимается в воздух после того, как извергает семя. Мисс Вайоминг, осознавшая свою власть, мечтает сделать минет всему ЦК КПСС, маршалу Тито и Фиделю Кастро, чтобы таким образом послужить делу мира. Настоящая Мисс Вайоминг вознегодовала и подала в суд за оскорбление личности и… величественно просрала.

И вот после таких разительных примеров у Фалвела хватило ума снова по тому же поводу обратиться в суд, но теперь он считал, что с таким адвокатом, как Грутман, он сможет выиграть.

Стратегия Фалвела и его адвоката Грутмана была построена на эмоциях: мол, такие ужасти и гадости, что были напечатаны в Хастлере, не должны охраняться поправкой о свободе слова, и что, мол, именно здесь надо провести черту. Однако, где «здесь», определить было невозможно.

Сторона Флинта считала, что, когда речь бледна, скучна и обыденна, защищать её проще простого. Но когда речь становится оскорбительной, резкой, ужасающей, именно тогда она начинает нуждаться в защите. И в этом состоит суть истинной свободы слова, даже самого из ряда вон выходящего.

Стратегия защиты, выбранная Исаакманом (Isaacman), адвокатом Флинта, была предельно проста, она отметала всякий умышленно усложнённый язык, разработанный истцом, и сводилась к фразе: «Да вы что, шуток не понимаете, господин Фалвел?»

Суд в первой инстанции начался с того, что Ларри Флинт нарочно произносил имя Фалвела искажённо – Фарвел – и настаивал на этом произношении. Потом началась перепалка с адвокатом Фалвела Грутманом:

– Чтобы сэкономить массу времени, – начал Флинт, – почему бы вам не задать прямой вопрос, чтобы сразу подойти к сути дела.

– А я и пытаюсь это сделать, – ответил Грутман. – Мне надо…

– Я имею в виду о том, как Фарвел ебал свою мать, – прервал Флинт.

– Что?

– Давайте поговорим о Джерри и его матери. Только о самой сути.

– Поговорить о ком?

– О Джерри Фарвеле.

– И о его?..

– О его матери, ну, о том, как он еб свою мать в сортире. Давайте…

– Я скоро об этом скажу. Вы же знаете, что я сюда явился с этой целью.

Это было грандиозное представление: издевательство и обхохатывание всех торжественных судебных процедур и самого суда.

И вот 2 декабря 1987 года после частичного поражения Флинта в двух охайовских охаявших его судебных инстанциях дело слушалось в Верховном суде США. Я прослушал звукозапись выступлений адвокатов сторон, вопросы верховных судей и ответы на них, реакцию публики (см. http://www.oyez.org/). Это были 50 минут восторга и трепета – ощущения, будто я сам присутствовал при вершении истории. Всем знающим английский язык я настоятельно советую посетить этот сайт и послушать самому (2).

Теперь, оглядываясь в прошлое, переварив и усвоив происшедшие события, всё кажется предельно простым, очевидным и вдобавок удивительным – как такое самоочевидное дело можно было доводить до Верховного суда, чтобы о нём наконец вынесли разумное решение, которое должно было быть под силу любому здравомыслящему человеку? Ведь суть дела была наглядна: позволяет ли Первая поправка к Конституции, охраняющая свободу слова, писать пародии на известных в обществе лиц, как бы эти пародии ни были оскорбительны. И хочется выкрикнуть: конечно! Иначе на хуя такая поправка и какая, к хую, это свобода слова, если нельзя сказать про Фалвела и даже про Президента США, что они – дерьмо?