Эмоциональный мозг - Павел Симонов

Вопрос о зависимости результатов деятельности от генеза эмоционального состояния субъекта специально исследовала М. Н. Русалова [1979]. В опытах у 24 испытуемых определяли абсолютный слуховой порог: испытуемый должен был говорить «слышу» всякий раз, когда он слышал звук. Во второй серии («нейтральный фон») вспышкой света отмечали пропущенные испытуемым звуковые сигналы. В третьей серии экспериментов определение порогов проводили при болевом наказании за пропущенный сигнал (отрицательная эмоция, зависящая от неуспеха изучаемой деятельности). Затем испытуемых разделили на две группы по 12 человек. В группе А перед началом опыта испытуемые как бы случайно слышали беседу двух экспериментаторов, которые давали высокую оценку качествам испытуемого, не относящимся к данной деятельности (положительный эмоциональный фон). В группе Б испытуемые слышали негативные замечания в их адрес, также не имеющие отношения к определению порогов (отрицательные эмоции на базе побочной потребности). В конце экспериментов снова определяли пороги в ситуации «нейтральный фон».

Динамика изменений средней величины слуховых порогов у всех испытуемых представлена на рис. 20. Введение световой вспышки после пропущенного сигнала вызвало понижение порогов, а болевое наказание повысило слуховую чувствительность еще больше. Эмоции, не связанные с выполняемой деятельностью, оказали сильное и диаметрально противоположное влияние: отрицательное эмоциональное состояние сопровождалось повышением порогов, положительное — их значительным снижением. Результаты экспериментов М. Н. Русаловой позволяют сделать вывод о зависимости влияния эмоций на деятельность от характера потребности, обусловившей данное эмоциональное состояние. Положительные эмоции относительно неспецифичны: каждый из нас знает по собственному опыту, что хорошее настроение оказывает благотворное влияние на эффективность работы даже в том случае, если оно возникло вследствие причин, к работе не относящихся (приятное известие, хорошая погода и т. п.). Что касается отрицательных эмоций, то их мотивационный источник весьма важен для характера влияния на деятельность. Как показывают эксперименты и непосредственные наблюдения, подобное влияние может быть прямо противоположным.

Качество потребности, лежащей в основе того или иного эмоционального состояния, приобретает особенно важное значение, когда мы переходим к эмоциям, возникающим на базе сложных социально-детерминированных мотиваций.

М. Н. Валуева [1969] и И. Н. Грызлова [1976] регистрировали изменения слуховых порогов и частоты сердцебиений в двух сериях экспериментов, причем в одном случае пропуск звукового сигнала сопровождался электрокожным раздражением запястья руки наблюдателя, а в другом случае — раздражением его партнера по опыту. Если судить о степени эмоционального напряжения по изменению частоты сердечных сокращений, то из 20 обследованных лиц 14 (то есть 70 %) обнаружили большую степень тревоги в ситуации, когда наказание угрожало им самим. У трех испытуемых зарегистрирована равная степень тревоги за партнера по опыту и за себя, а у трех других частота сердечных сокращений была максимальной, когда наказанию подвергался партнер. Полученные различия невелики, но статистически значимы (Р = 0,01).

Рис. 20. Разности пороговых интенсивностей звука, вычисленные по отношению к фону (в децибелах затухания по аттенюатору) 1 — группа А; 2 — группа Б (по М. Н. Русаловой).

При исследовании слуховых порогов у 27 других лиц пороги понизились в ситуации, где наказанию подвергался партнер, по сравнению с ситуацией, где болевое раздражение наносили самому наблюдателю, у 9 человек, что составляет 30 % всех обследованных лиц.

Даже в этих сравнительно элементарных ситуациях выступила чрезвычайная сложность зависимости финальных физиологических сдвигов (изменения порогов восприятия звуковых сигналов, частоты сердцебиений) от всей совокупности личностных факторов, определяющих реакцию субъекта. Так, сравнение результатов измерения порогов с анализом обследованных лиц по вопроснику Р. Б. Кэттелла показало, что субъекты, наиболее восприимчивые к ситуации наказания партнера за допущенные ими ошибки: а) хорошо контролируют свое поведение, б) адекватно ориентируются в среде, в) заботятся о своей репутации, г) неукоснительно выполняют социальные требования, д) обнаруживают высокую степень тревожности и предрасположенности к социально-детерминированной фрустрации [Грызлова, 1976].

Мы полагаем, что в получивших широкую известность опытах С. Милгрэма [Milgrem, 1974] две трети студентов продолжали усиливать раздражение током партнера, несмотря на имитацию этими партнерами «криков боли», не в силу какой-то особой склонности к жестокости, а вследствие характера инструкции (добровольность опытов, важность этих опытов для науки и т. п.). При изменении инструкции и вызванном этим изменением сдвиге мотивационных установок результат оказался бы существенно иным.

Зависимость порогов восприятия от характера мотивов обнаруживается и в экспериментах с опознанием нейтральных или эмоционально окрашенных слов. Тахистоскопическое предъявление этих слов показало, что продолжительность экспозиции эмоциональных слов, необходимая для прочтения, может быть и больше и меньше, чем в случае предъявления нейтральных словесных сигналов [Bruner, Postman, 1947]. Пока окончательно не ясно: имеем ли мы дело с неосознаваемыми реакциями на эмоционально значимые слова или испытуемые склонны задерживать ответ при появлении на экране «неприятного» слова [Whittaker, Gilchrist, Fischer, 1952]. О том, что необходимость вербального ответа не безразлична для испытуемого, свидетельствуют опыты Беглайтера и Плаца. Поздние компоненты вызванных потенциалов на «запретное» слово были выражены сильнее, чем при экспозиции нейтральных слов. Эти сдвиги усиливались, если после экспозиции субъект должен был повторять слова, в том числе и эмоционально окрашенные [Begleiter, Platz, 1969].

В систематических исследованиях Э. А. Костандова [1977] пороги опознания эмоционально значимых слов у лиц, совершивших противоправные действия, оказались в 2/3 случаев выше, а в 1/3 случаев ниже, чем пороги опознания эмоционально нейтральных словесных стимулов. Мы предполагаем, что решающее значение для смещения порога в ту или иную сторону имел характер мотивации, на базе которой возникало эмоциональное напряжение. Преобладание мотивов самосохранения, боязни разоблачения и наказания включало механизмы «психологической защиты» с характерным для них повышением порогов восприятия. Если же у субъекта доминировали мотивы тревоги за других людей, чувства раскаяния и вины, это сопровождалось обострением чувствительности и понижением порогов. Нередкое сосуществование мотивов первого и второго типа делает вполне возможным колебание порогов в обе стороны у одного и того же субъекта на протяжении одного и того же опыта.

Возбуждение мозговых структур, ответственных за реализацию эмоций, оказывает избирательное, тонко специализированное влияние на мышечный аппарат внутривидовой (у человека — межличностной) коммуникации: на механизмы речевых, голосовых и мимических реакций. В эмоциональной экспрессии ярко проявляются компенсаторная и подкрепляющая функции эмоций на популяционном уровне. Компенсаторная роль эмоциональной экспрессии обнаруживается в том повседневно наблюдаемом факте, что речь человека становится тем более эмоциональной, чем менее эффективно воздействие на партнера логически-понятийного содержания речевого высказывания. Мы не чувствуем необходимости прибегать к эмоционально окрашенной речи, если аудитория разделяет убедительность приводимых нами логических доводов. Чем меньше у нас логических аргументов, чем меньше времени для аргументации, и, наконец, чем меньше уверенности, что содержание важного сообщения будет в полной мере оценено аудиторией и вызовет необходимую для нас реакцию, тем эмоциональнее становится наша речь. Иными словами, эмоциональная окраска речи в такой же мере зависит от величины потребности и оценки возможности ее удовлетворения, как и любые другие объективные проявления степени эмоционального напряжения. При изучении речи летчиков, оказавшихся в аварийной ситуации, установлено, что доминирующая частота голоса пилота, который своими действиями мог предотвратить аварию, возросла всего на 12 %. У пассивных зрителей приближающейся аварии она возросла на 45 % [Sulc, 1975].