Становясь Милой - Эстель Маскейм

– Рубен звонит, – шепотом сообщает мама. Ее взгляд следит за папой, который, вероятно, выходит из кухни, поскольку она вновь повышает голос: – У папы сейчас стресса выше крыши.

– Ага, поэтому он мне не звонит, – сухо замечаю я. – Из-за стресса?

– Мила, – с упреком произносит мама, бросаясь на папину защиту, и поджимает идеально накрашенные алые губы. – Ты же знаешь, перед выходом фильма тут сумасшедший дом. Даже я его почти не вижу.

– И что, значит, можно просто забыть о моем существовании? – Я невольно превращаюсь в капризного ребенка. – С глаз долой, из сердца вон?

– Вовсе нет, сама знаешь…

Да, знаю. Просто неприятно чувствовать, будто я нахожусь в самом низу папиных приоритетов, пусть и временно. Мама продолжает:

– Я найду в его графике окно и даже специально впишу звонок тебе, ладно?

Ага, теперь общение с дочерью нужно вставлять в расписание.

– Ладно, – бурчу я, слишком раздраженная, чтобы объяснять ей, насколько это все нелепо.

– Теперь послушай… – Мама тыкает пальцем в экран. – Если вы с тетей собираетесь нарушать правила Рубена, прошу, хотя бы делайте это так, чтобы он ничего не пронюхал. Он мне весь мозг проел, я уже не выдерживаю нотаций.

– Попробуешь еще разок его переубедить? – умоляю, скрещивая пальцы на удачу.

– Мила, если я еще хоть раз подниму эту тему, боюсь, у Рубена лопнет жилка. Знаешь, та, которая надувается у него на лбу, когда он злится? – Мама не сдерживает смеха, затем делает глоток вина, чтобы успокоиться. – В последнее время она прям особенно выпирает.

– Может, папу попросишь с ним поговорить? – не сдаюсь я. Меня нисколько не веселит обрисованная ей картинка, ибо даже в спокойном состоянии Рубен не подарок, а сейчас… Если у папы сейчас стресса выше крыши, то у него – выше гор.

– Ну, если удастся поймать его между звонками. – Мама цокает языком и качает головой со скрытым раздражением. – А пока что старайся быть крайне осторожной, покидая ранчо, хорошо?

– Обещаю, – вздыхаю я, показывая ей мизинец, в стиле Саванны.

Мама смеется, плечи расслабляются.

– Вот и славно. Теперь расскажи о своих планах.

– Я решила провести кое-какое расследование.

– О чем же?

Мой взгляд падает на окно, за которым пылает ядрено-оранжевое закатное небо. На губах расплывается улыбка, когда я отвечаю:

– Об одном парне.

На следующее утро в церкви я половину времени пялюсь на часы, а вторую половину прожигаю дыру в затылке Блейка Эйвери. Мы сегодня пришли поздно, поэтому сумели втиснуться лишь в самый дальний ряд. Отсюда открывается прекрасный вид на Блейка. Мой план состоит в том, чтобы загнать его в угол, как только закончится служба и все выйдут наружу.

И знаю, знаю! Нельзя в церкви уделять больше внимания затылку какого-то мальчишки, чем проповеднику… только как тут сдержаться.

Блейк расположился на втором ряду вместе с матерью, спина прямая. Лишь десять минут назад он сидел сгорбившись, но я успела заметить, как мама подтолкнула его локтем – очевидно, демонстрировать скуку в церкви запрещено.

Когда проповедник распускает прихожан, я мигом вскакиваю на ноги и веду тетю Шери с Попаем наружу, чтобы занять выгодную позицию для наблюдения за выходящими и суметь выцепить Блейка. Мы покидаем церковь одни из первых, и я встаю рядом с кустами слева от дверей.

– Ждешь кого-то? – спрашивает тетя Шери, бросая на меня недоуменный взгляд. Она было подумала, что я спешу вернуться домой, и теперь не понимает, почему я остановилась.

– Разве вы… разве все не задерживаются поболтать после службы?

– Не всегда. Пора готовить обед, так что в этот раз мы воздержимся.

Тетя ловит за локоть Попая, предпринявшего попытку убежать к знакомым, и направляет его к нашей машине.

– Погоди! – кричу я.

– Значит, все-таки кого-то ждешь, – понимающе улыбается тетя. Прихожане медленно собираются снаружи церкви, но Блейка пока не видно. – Ладно, можешь пообщаться с друзьями. Уверена, Беннетты потом с удовольствием тебя подвезут.

Попай весело машет мне на прощание, и они уходят к парковке, теряясь в толпе.

Я поднимаюсь на цыпочках, разглядывая выходящих. Наконец на улице появляется Блейк со своей мамой. Я не мешкаю ни мгновения – в основном чтобы не дать нервам взять над собой верх – и кидаюсь им наперерез. Они плавно прорезают толпу, как лебеди – воду, миссис Эйвери движется размеренно и грациозно, пока я не встаю на их пути.

Блейк недоуменно хмурится – очевидно, не ожидал, что я сама к нему подойду. Бросаю парню сухую усмешку, прежде чем с милой улыбкой повернуться к его маме.

– Здравствуйте, мэр Эйвери, – говорю вежливо. И вдруг понимаю, что понятия не имею, как положено здороваться с мэром: следует представиться и пожать ей руку, несмотря на то что мы встречались прежде? И вообще, нормально ли называть ее «мэр Эйвери»? Впрочем, уже поздно.

– Ох, здравствуй… – отвечает она с легким оттенком недоумения. Вероятно, не так уж часто к ней ни с того ни с сего подлетают подростки; в любом случае ее, похоже, не слишком радует задержка. – Ты ведь Мила, верно? Надеюсь, у тебя больше нет проблем с тем, чтобы попасть домой?

– К счастью, нет! – Выдавливаю из себя смешок. – Я хотела одолжить у вас ненадолго Блейка. Блейк? – Всем телом поворачиваюсь к нему, твердо заглядывая в глаза и как бы говоря: «Только попробуй мне отказать».

– Конечно, – спокойно отвечает он. – Вернусь через минуту, мам.

Как и на прошлой неделе, мы отделяемся от толпы и отходим к кустам на краю парковки – только в этот раз веду я, а он следует за мной. Остановившись, я разворачиваюсь, скрещиваю руки на груди и выразительно его оглядываю.

– Позвала меня, чтобы врезать исподтишка? – насмешливо говорит Блейк, затем отступает и поднимает кулаки, как боксер, закрывающий лицо от удара. – Выглядишь реально так, будто сейчас мне вмажешь. Но не забывай: мы рядом с церковью. Побойся Бога.

– Ой, да брось, – пренебрежительно фыркаю я. – Хотя ты недалек от истины: после Нэшвилла я действительно от тебя не в восторге. И вообще готова игнорировать твое существование все лето. Но сперва я должна задать тебе один вопрос.

На его лице проступает любопытство.

– Валяй.

– И прошу ответить честно. Ты у меня в долгу.

Его усмешка тает, он серьезно кивает и убирает волосы со лба. Совершенно несвоевременно я замечаю, как напрягаются мышцы под рукавом белой рубашки.

– На автопикнике ты рассказал всем о моем отце, – начинаю я, не меняя позы. – А в «Хонки-тонк централ» задавал вопросы, прекрасно видя мое нежелание на них отвечать. Скажи мне, ты просто козел, или сынок мэра таким образом пытался отвлечь всеобщее внимание от себя?