Охота на бабочек - Нора Робертс

— Прекрати, у меня и так голова кругом! Уведомь свидетелей. — Ева задумчиво потеребила прядь волос. Вернувшись к себе, она вызвала Кармайкл в кабинет. Потом отослала Рорку сообщение, чтобы ждал звонка от Киюнга и что тот вовсе не болван.

— Вызывали, лейтенант? — спросила Кармайкл, возникая в дверном проеме.

— Скажи мне вот что… Ты ходишь в кино, следишь за голливудскими сплетнями, читаешь про знаменитостей в газетах?

— В свободное время я смотрю спортивный канал. Вот там настоящий класс!

— Отлично, ты-то мне и нужна. — Ева назначила ее сопровождать свидетелей, велела держать рот на замке и отпустила. Потом радостно переслала все сообщения от репортеров Киюнгу и вернулась к работе. Когда она уже закончила отчет и начала копаться в биографии Харрис, пришло сообщение от Рорка.

«Не болван. Из твоих уст — высшая похвала. Обязательно займусь этим делом».

Довольная Ева села поудобнее и принялась читать данные по Харрис.

Родители развелись, когда ей было тринадцать. Есть брат, старше на два года. Выросла в Небраске. Потом переехала в Айову вместе с братом и матерью, которой присудили детей. Так, причина развода — насилие в семье.

Какая разница, где жить — в Айове или в Небраске? Два огромных штата, и там, и там сплошные поля, фермы, коровы.

Ева копнула поглубже и пролистала полицейские отчеты, судебные протоколы по делу о насилии в семье. Она нахмурилась, увидев фотографию матери, Пайпер Ван Хорн, после того, как ее отделал муж, Уэндел Харрис. У пятнадцатилетнего Брайса Харриса (теперь Ван Хорна, он взял девичью фамилию матери) было сломано запястье, легкое сотрясение мозга и подбит глаз. Уэндел отбыл тюремный срок в Омахе, прошел коррекцию агрессивного поведения и лечился у нарколога. Позже, как выяснила Ева, скончался от ножевого ранения, полученного в пьяной драке. Брайсу тогда исполнилось двадцать.

Интересно, почему Кей-Ти оставила фамилию отца? Не от него ли она получила по наследству тягу к рукоприкладству и неумеренным возлияниям? Кто знает.

Ева бегло просмотрела школьные табели. Успеваемость средняя, несколько дисциплинарных взысканий. До четырнадцати лет Кей-Ти не посещала никаких кружков, потом увлеклась театром.

— А что у нас здесь? — пробормотала Ева.

Харрис неоднократно привлекалась за вождение в пьяном виде, лишилась прав. Как и отец, прошла лечение у нарколога. К восемнадцати годам перебралась в Нью-Лос-Анджелес. Снова пару раз привлекалась за вождение в пьяном виде и оскорбление сотрудника полиции, в обоих случаях обвинения сняты. Снова лечилась, на этот раз в серьезной и дорогой частной клинике.

«Все равно не помогло», — подумала Ева и вспомнила печальное лицо и голос Пайпер Ван Хорн, когда она сообщила женщине, что ее дочь Кей-Ти мертва. Мать горевала, как все матери. Впрочем, не совсем все. Собственная мать Евы не раздумывая вручила своего ребенка чудовищу. И не признала ее, когда они столкнулись лицом к лицу.

Нельзя сейчас отвлекаться, надо думать о жертве. Чем больше понимаешь жертву, тем больше шансов понять убийцу.

Итак, жертва выросла в семье, где насилие и злоба были явлением обыденным. Пыталась найти удовольствие или отдушину в игре в кино, но так и не вырвалась из проклятого круга злоба-насилие до самой смерти.

Почему? Да и важно ли это теперь?

Ева обернулась к доске. Знала ли жертва что-нибудь об одном или о нескольких актерах или членах съемочной группы? Что-нибудь такое, чем могла пригрозить убийце: обнародование каких-нибудь порочащих его фактов и, как следствие, бесславный конец карьеры? Или просто слишком долго измывалась над кем-нибудь?

Ева снова повернулась к компьютеру, чтобы прочитать отчет из лаборатории.

— Даллас? — окликнула ее Пибоди с порога. — В фитосигаретах нашли «зонер», в пропорции примерно один к одному.

— Ого! Понятно теперь, почему она вырубилась — вместе с вином вышла гремучая смесь. Любой бы упал.

— Наверняка она упала и осталась лежать. На остатках сожженной тряпки — кровь жертвы. На окурках — только ее слюна. Следы волочения на каблуках совпадают с типом покрытия возле бассейна.

— Быстро же они провели анализы.

— И такое бывает.

— Про «зонер» — молчок, посмотрим, может, кто проговорится.

— Есть. Кармайкл уже ведет к вам Энди.

— Отлично. — Ева продолжала читать с экрана. — Пусть подождет минут пять, понервничает и проникнется серьезностью момента.

«Будем вызывать их по одному. Соскоблим немного голливудского лака и поглядим, что там под ним».

Чем больше Ева узнавала Харрис, тем меньше актриса ей нравилась. Но это не освобождало ее от выполнения своего долга — добиться правосудия.

Сидящая в комнате для допросов Энди Смайт мало походила на доктора Мира, изысканную темноволосую женщину, которую играла в кино: она вырядилась в кричаще-красное платье, по плечам лежали золотистые локоны. В ушах — массивные черные кольца, на цепочке под горлом — кулон в форме сердечка из черных камней. Увидев Еву и Пибоди, актриса кивнула им с улыбкой.

— Приятно видеть, что наш декоратор оказался настолько точен. Будто мы на съемочной площадке.

— Вряд ли ему пришлось особо надрываться, — отрезала Ева. — Включить запись. Лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди допрашивают Адреа Смайт по делу Кей-Ти Харрис, номер Эйч-58091.

— Как все строго.

— Именно. Ведь мы расследуем убийство. Спасибо, что согласились прийти.

— Учитывая обстоятельства, разве можно было вам отказать?

— Вчера вам уже разъяснили ваши права и обязанности. Нужно ли повторить их еще раз?

— Нет. У меня прекрасная память.

— Отлично. — Ева и Пибоди заняли свои места. — Вам есть что добавить к вчерашним показаниям? Какие-нибудь уточнения или изменения?

— Нет.

— Пока мы не начали, могу ли я предложить вам кофе или что-то еще? — спросила Пибоди.

— Пытаетесь успокоить, в то время как лейтенант держит меня в напряжении, — улыбнулась Энди. — Разумный подход. Думается, Марла и Кей-Ти смогли неплохо изобразить его перед камерой. Нет, я ничего не буду. Спасибо, что предложили.

— Вы не на съемках, — напомнила ей Ева. — Это реальная жизнь! И труп тоже настоящий.

— Я в курсе. Мне что, следовало изобразить скорбь? — Энди пожала плечами. — Вырядиться в глубокий траур, сделать мрачное лицо? Может, даже слезу выдавить? Черный мне не идет, и мы с Кей-Ти подругами не были — это вовсе не секрет. Мне жаль, что она умерла. Чисто теоретически смерть все равно неизбежна, но я понимаю, что хороша она только в кино. Убийство — удел трусов и эгоистов. А в общем и целом мне глубоко плевать на смерть Кей-Ти.

— Не считая того, что фильм-то пока не закончен. Чертовски неудобно, верно?